уводила вверх по лестнице, вправо и влево от проходной распростерлись крылья узких коридоров со множеством дверей.

— Идите же, — дышал капитан в затылок.

— Куда? — У Першина возникло серьезное сомнение, что так встречают здесь каждого, кто решил повидать супругу в течение рабочего дня.

— Вы что, никогда здесь не были?

— Не был, — признался Першин. — А почему вас это удивляет?

— Поднимайтесь наверх.

«Черт их знает, может, у них порядки такие?» — подумал Першин и, преодолев один пролет, повернулся к провожатому:

— Спасибо, дальше я сам.

— Проходите, гражданин!

Внизу появился охранник, застыл у подножия лестницы, как у мавзолея. Охваченный недобрым предчувствием, Першин пошел по коридору, вглядываясь в таблички в дверях: «Плановый отдел», «Главный экономист», «ОТЗ»… Заплаканная женщина, всхлипывая, прошла мимо него, обдав запахом вьетнамской «звездочки».

«Налоговая инспекция? — предположил Першин. — Неужто «благоверная» проворовалась?..»

— Налево! — отворил перед ним капитан дверь приемной.

Люди в штатском изучали папки, хранившиеся в стенных шкафах; кто-то доставал из сейфа документы и предметы, негромко называя их под протокол. Стучала пишущая машинка. Толстого мужчину в пропитанной потом голубой рубашке отпаивали валидолом.

— Сюда, — показал капитан на дверь с табличкой «Коммерческий директор ГРАДИЕВСКАЯ Л.И.». Пропустив Першина вперед, вошел следом.

Кабинет Алоизии представлял собой большую комнату с двумя окнами и высокими потолками. Массивный сейф, двухтумбовый стол с компьютером, несколько мягких кресел и стульев, шкаф и буфет с посудой, холодильник «Розенлефф» в углу у двери составляли его убранство. За столом перед раскрытым кейсом сидел мужчина лет тридцати пяти.

— Першин Владимир Дмитриевич, — кивнул на вошедшего капитан, положив паспорт на стол перед мужчиной. — Сам пришел. Говорит, что здесь впервые.

Загадочность происходящего, разговоры о Першине в третьем лице начинали выводить его из равновесия.

— Спасибо, капитан, вы свободны, — не поднимая глаз, сказал мужчина вполголоса.

Капитан вышел.

— Могу я наконец узнать, что здесь происходит? — спросил Першин, волнуясь. — Я пришел к Градиевской Луизе Ивановне…

— Это я понял. Вы проходите, садитесь. В ногах правды нет. Кто вы такой?

— Что значит «кто»? Вы же держите в руках мой паспорт!

— А это ваш паспорт? — посмотрел на него мужчина.

— А что, не похож?

— Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес?

— А ваша?

Мужчина на мгновение застыл, сверкнул глазами, но все же представился.

— Моя — Первенцев Андрей Филиппович. Следователь Московской городской прокуратуры.

— А что, здесь совершено какое-то преступление? — холодея, спросил Першин.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Першин Владимир Дмитриевич, пятьдесят седьмого года рождения, врач 14-й горбольницы, уроженец Екатеринбурга, женат, есть дочь от первого брака, в КПСС не состоял и уже не буду. Что еще?.. Объясните наконец, что…

— Да сядьте же, Владимир Дмитриевич, — устало повторил Первенцев.

Першин понял, что разговор обещает быть долгим, и повиновался.

— Когда вы видели свою жену в последний раз?

В последний раз он видел Алоизию, когда передавал ей деньги у центрального офиса «Лефко-банка» на улице Вавилова. Когда же это было?.. Ах, да. В первый день его возвращения домой после побега… в понедельник?., да, кажется, семнадцатого. Не странно ли — муж с женой виделся почти две недели тому назад?.. А если сказать, что виделся с ней вчера?.. Но кто знает, что тут вообще происходит — вдруг она исчезла с крупной суммой денег неделю назад?

Он чувствовал, как по полусогнутой левой ладони медленно, щекотно стекает капелька пота.

— До тех пор пока вы не объясните мне, в чем дело, я на ваши вопросы отвечать не буду!

Следователь потряс пальцами, уставшими писать протоколы, придвинул к себе поближе какой-то документ и, облокотившись о стол, воззрился на Першина.

— Объясняю, Владимир Дмитриевич, — заговорил тоном, словно повторял это уже десятки раз и ему все до крайности надоело: — Мною, следователем Московской городской прокуратуры Первенцевым, вынесено постановление о возбуждении уголовного дела на основании установленного факта убийства гражданки Градиевской Луизы Ивановны — коммерческого директора акционерного общества «Спецтранс», проживавшей по адресу Лесная, 6, по признакам статьи 102 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вопрос к вам: знаете ли вы об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний, а также за дачу заведомо ложных показаний?

Вопросительную интонацию следователя Першин уловил, но это, пожалуй, и все — остальное, что последовало за словом «убийство», прошло мимо его сознания, и теперь он никак не мог совладать с собою, чтобы хоть что-нибудь ответить.

— …вам плохо? — Следователь каким-то образом оказался рядом, совал ему стакан с шипящей минеральной водой.

— А?..

— Воды выпейте.

Першин выпил. Предметы вокруг стали обретать реальные очертания.

— Кто… ее… убил?.. — едва слышно спросил он у следователя.

— Выясним, — уверенно пообещал тот. — Вначале я хочу узнать, что известно по факту убийства вам.

— Мне?! Я впервые узнал об этом только что от вас. Когда это случилось?

— Вопросы задаются в одностороннем порядке.

Перед глазами Першина мгновенно предстал ненавистный Граф с его наглым «Вопросы задаю я».

— Пошел ты к черту, понял?! — заорал он, не помня себя от охватившей его ярости. — У меня жену убили, я потерпевший! Ты мне сочувствовать должен, а не вопросы задавать! Как будто я убийца какой- нибудь!.. Где она? Я хочу ее видеть! Я врач, я…

Следователь переждал вспышку, со спокойным любопытством разглядывая допрашиваемого, и, когда тот выдохся и сник, заговорил тише, но участливее прежнего:

— Владимир Дмитриевич, вы успокоились?

— Извините.

— Вот и хорошо. Во-первых, вас никто ни в чем не обвиняет. Для этого у меня нет оснований. Пока. Во-вторых, для того, чтобы вынести соответствующее постановление о признании вас потерпевшим, я должен установить, что преступлением вам причинен моральный, имущественный или физический вред. Для этого мне нужно у вас кое о чем спросить, верно?

Першин кивнул.

— Вы проживали с Градиевской по одному адресу?

— Нет, не по одному. — Вопрос был задан явно не случайно, наверняка ему предшествовали показания соседей и сослуживцев Алоизии, они запротоколированы, и правду скрывать бессмысленно. — Мы жили в разных квартирах.

— Но в разводе вы не были?