очередь. И поскольку речь шла о долях секунды, Барракуда выстрелил первым, не прицеливаясь.
— Шар! За ней! — заорал Барракуда.
Рослый и толстый отставной капитан, служивший в охране первого и последнего Президента Большой страны, с неожиданным проворством рванул за убегавшей женщиной. Она успела отбежать метров на десять, споткнулась на ровном месте. Шаров подхватил ее, как тряпичную куклу, заломил руку за лопатки, сгреб волосы и потянул голову назад, будто хотел соединить затылок с заломленной кистью. Не в силах не только кричать, но и дышать, Киреева покорно побежала к машине, выбрасывая колени, как цирковая лошадь.
Барракуда за эти десять секунд успел побросать тела Рэмбо Ката в «БМВ», опрокинул десятилитровую канистру горловиной вниз и, закрепив ее между спинками передних сидении, разбил откидным металлическим прикладом заднее стекло. Брошенная в салон спичка подвела под операцией черту. Шаров развернул «мерс», столкнул «БМВ», и машина, пылая, покатилась под откос.
Времени никто не засекал, но от первого выстрела до мощного взрыва в тридцати метрах от шоссе едва ли прошла минута. И только когда Шаров, набрав сотню в час, отъехал от места разборки полкилометра, Барракуда не смог отказать себе в маленьком удовольствии — без замаха, тыльной стороной ладони ударил Кирееву по щеке, сильно и резко. Настолько резко, что даже напарник ничего не заметил.
Она тут же обмякла и привалилась к его плечу.
За двести метров до Кольцевой на приборном щитке замигала красная лампочка. «Сукины дети! — засмеялся Евгений, увидев, что топливо на исходе. — Ну, народ!..» А он еще удивился, что все — от стеклоочистителей до бокового зеркальца — осталось нетронутым. Но что из бака откачали бензин стало понятно только сейчас. АЗС была совсем рядом, и хотя на оставшемся топливе можно было вполне дотянуть до Зарайска, Евгений решил не искушать судьбу.
Белый «мерс» исчез, гнаться за ним было и бесполезно, и бессмысленно. Заполнив бак, Евгений выехал на шоссе и на предельной скорости помчался по уже знакомому, накатанному маршруту.
В полукилометре за населенным пунктом Немчиновка пришлось остановиться. Два грузовика и три легковых автомобиля стояли на обочине справа. Еще несколько машин остановилось на противоположной стороне. Пассажиры, в числе которых были женщины и дети, высыпали из машин на дорогу и с интересом наблюдали за тем, как водители орудуют огнетушителями, обступив догорающую легковушку. Все возбужденно обсуждали происшествие, давали советы. Пламя не поддавалось. Кто-то из пассажиров побежал к месту происшествия с лопатой наперевес.
— Что случилось-то? — спросил Евгений у женщины, оказавшейся рядом.
— Понятия не имею, — пожала та плечами. — Мы только что подъехали. Говорят, перестрелка была.
— Да ну?
— Стреляли, точно, — заверил немолодой усач, не отходивший от своего «запорожца».
— Вы видели?
— Издали. Не столько видел, сколько слышал. Они — этот вот и светлый, навроде «вольвы», я в них не разбираюсь, — меня перед Немчиновкой обошли. Я держал девяносто, а они — раза в два. быстрее. «Ну, — подумал еще, — недалеко же вы уедете!» И как в воду глядел.
— Так кто в кого стрелял? — уточнил Евгений.
— Понятия не имею. Но слышал — точно. Женщина какая-то выскочила, побежала, после — очередь и одиночных пару… Ну, я близко-то подъезжать не стал, сами понимаете — «шмайссера» у меня нет…
— Двое! — крикнули снизу. — В «БМВ»!
Со стороны Новоивановского показались проблесковые маячки. Евгений вернулся к машине, осторожно выехал на дорогу, огибая машины и разросшуюся толпу любопытных. Отвечать на вопросы: «куда следуете?», «почему без доверенности?», «где вы были в момент аварии?..» и прочие, не хотелось, к тому же и так было потеряно достаточно много времени. Никаких версий строить не стал. Ясно было, что без «мерса» здесь не обошлось, а окажется ли «БМВ» принадлежавшим Алику Романовичу или Чалому, и кто эти два поджаренных трупа, в его планах ничего не меняло.
Его дело — следить за Киреевой. И только! Ничего больше!
22
Двое охранников, увидев подъезжающую машину, ворота открывать не спешили. Ждали условного сигнала. Шаров трижды мигнул фарами: свои.
«Мерс» влетел во двор, развернувшись, задом сдал к гаражу.
Барракуда выволок из салона бесчувственную Кирееву, кивнул напарнику: «Со мной!»
— Загони в гараж и осмотри, — приказал он подбежавшему охраннику.
Тот глянул на разбитое стекло задней дверцы, провел лучом фонарика по простреленному кузову и присвистнул.
Оставив Шарова с Киреевой в гостиной. Барракуда поднялся наверх к Язону. Шеф сидел в махровом халате поверх белой рубахи и курил «Гавану». Барракуду встретил молча, посмотрел в глаза долгим, напряженным взглядом. Заметил кровь на щеке и усмехнулся.
— Она тебя поцарапала, что ли?
— Осколком стекла задело, — устало уточнил Барракуда и зло добавил: — А может, и пулей.
В пиковые минуты Язон становился раздражающе немногословным. Предпочитая слушать, проигрывать ситуацию в уме, пытаясь предсказать ее развитие. Барракуда эту его особенность знал и чувствовал, когда нужно продолжать, а когда стоит подождать наводящего вопроса.
— Неплохо, — отвечая каким-то своим мыслям, произнес Язон. — И кто же?
— Рэмбо!
Как ни старался Язон сохранить видимость спокойствия, но на этот раз скрыть изумления не смог. Лицо его, обычно не выражавшее никаких эмоций, вытянулось, в воздухе повис немой вопрос.
— Рэмбо и еще какой-то хмырь с автоматом. Не то Кирееву пытались отбить, не то всех разом прикончить.
— В городе?
— На шоссе. Километров пятнадцать отсюда.
— Рэмбо — гэбист! — засмеялся Язон нервно.
— Рзмбо — «угол», причем рядовой. Но продажный, как и все они.
— Ты его выбирал.
— Его Алик выбирал. У них свои дела, я за него не в ответе.
В иное время Язон не преминул бы поставить его на место, но в связи с последними событиями сводить счеты с Барракудой опасался — он мог пригодиться больше всех остальных, вместе взятых.
— Садись, Андрюша, — соизволил он сказать наконец, указывая глазами на кожаный диван. Сам достал бутылку пива из бара-холодильника, сам откупорил и протянул Барракуде. — Кто второй?
— Не разглядел. Некогда было. Если бы Киреева не вырвалась и не побежала, взял бы его живым, заразу. Тогда бы все прояснилось. А теперь разве что Господь Бог узнает, что он за гусь.
— Но не «армян», случаем?
— Да нет, того бы я и в темноте отличил, запомнил крепко.
Язон затянулся, помолчал. Нужно было идти вниз, но это оказалось выше его сил. Со Светланой он прожил год, полюбил, как ему казалось, и вот теперь… Оттягивая время, он набрал номер Севостьянова. Трубку никто не снял.
— Ну, что будем делать, Андрюша? — спросил он, хитро прищурившись. — Завтра ведь отправка. Не выясним, кто за этим стоит и что им известно, обогатим государство Российское, а сами по миру пойдем. Не хочется пиво-то немецкое на калымский чафан менять, а?
Барракуда отпил глоток ледяного пива. Тон Язона, ласковое обращение, вибрация пальцев на
