– Я ухожу с Чарльзом, Виллис, – объявила Мелисса, не спуская с него глаз. – Передайте леди Каслтон, что мы скоро вернемся.

В тот день Чарльз как будто намеренно избегал многолюдных парков и, повернув на север, направил свой экипаж в сторону поросшей вереском пустоши. Больше всего на свете он хотел побыть с Мелиссой наедине. Ведь, катаясь по городу, ему пришлось бы поминутно останавливаться при встрече с друзьями и обмениваться с ними ничего не значащими фразами.

Воздух был свеж и по-весеннему прозрачен. Вырвавшись из пыльных кварталов Лондона, Мелиссе показалось, будто она попала в рай. Утреннее июньское солнце играло, поблескивая ласковыми лучами, на молодых побегах полевых трав и цветов. Его отблески сверкали на узких ленточках серебристых ручьев, весело журчащих по склонам долин. В тенистых кронах редких деревьев над их головами звонко заливались птицы, распевая свои весенние песни и наполняя сердца влюбленных неизъяснимой истомой. Чарльз свободно держал поводья в одной руке, другой же обнимал Мелиссу и нежно поглаживал ее плечо.

– Ты хорошо правишь? – спросил он, сворачивая в сторону березовой рощицы, один вид которой обещал им долгожданную прохладу.

Иногда дядя Говард разрешает мне выезжать на его лошадях.

Передав вожжи Мелиссе, Чарльз на мгновение задержал пальцы на ее податливой груди.

– О нет! Только не сейчас, – со смехом запретила Мелисса. – Ты хочешь, чтобы я выставила тебя на посмешище? Если так пойдет и дальше, экипаж скоро опрокинется.

Чарльз обреченно вздохнул, но подчинился, смиренно положив руки на колени. Наблюдая за девушкой, он пришел к выводу, что она прекрасно правила экипажем. Его лошади были полны сил. То натягивая, то ослабляя поводья она контролировала их движения, и вскоре четверка Чарльза побежала по проселочной дороге быстрой рысью. Откуда ни возьмись выскочили две белки и бросились прямо под колеса, но Мелисса вовремя заметила их приближение и приостановила экипаж, чтобы дать им возможность скрыться в роще. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло в голове у Чарльза, но он так и не успел толком на нем сосредоточиться, так как легкое дуновение ветерка донесло до его сознания пьянящий аромат ее духов.

– Пойдем прогуляемся, – предложил Чарльз, когда они оказались под прохладной сенью деревьев и их взорам открылась чистая лесная река. – Где ты научилась так править?

– Мой отец всю жизнь только и делал, что занимался с лошадьми, как я тебе уже говорила, – произнесла Мелисса. – Когда у нас кончились деньги, ему волей-неволей пришлось расстаться и с конюшней. Наш главный конюх – прекрасный человек – обучил меня скакать верхом и править. У него сердце кровью обливалось, когда он узнал, что папа продает лошадей. Мой отец, правда, утешал его, приговаривая, что это временные трудности и что очень скоро все встанет на свои места, но Джек, слава Богу, был не так самонадеян и прекрасно понимал что к чему. Он всего лишь на день пережил моего отца.

– Господь послал тебе прекрасного учителя, – сказал Чарльз. – Я почти не встречал таких умелых наездниц, как ты.

Оставив Харпера с лошадьми, Чарльз попел Мелиссу вверх по течению реки. Они шли рука об руку и восхищались первозданной красотой дикой лесной природы. Сквозь колышущиеся от ветра кроны кое-где пробивались яркие лучи утреннего солнца, и от этого в лесу было светло и прохладно. Одинокий жаворонок, кружась над водой, звонко пел свою райскую песню.

– Какой чудесный денек! – вырвалось у Мелиссы. Она высвободила свою руку из теплой ладони Чарльза и, запрокинув лицо к небу, закружилась на месте. Он потянулся к ней и хотел было обнять, но она ловко вывернулась и присела, чтобы нарвать букетик бледно-желтых примул, которые в изобилии росли на берегу. Затем она подошла к нему и с таинственной улыбкой вставила цветы в петлицу его зеленого камзола.

– Спасибо, любовь моя, – благодарно улыбнулся Чарльз, обняв Мелиссу за талию. – Они почти одного цвета с твоими волосами.

– Какой же ты глупенький! – засмеялась Мелисса. – Они намного светлее.

– И не такие пышные.

Он отпустил Мелиссу, и они продолжили свой путь. Но всю дорогу руки Чарльза против воли тянулись к ней. В конце концов, она тоже не выдержала и обняла его. Так они шли, обнявшись и наслаждаясь приятным теплом, которое излучали их тела, пока какое-то неизъяснимое желание не увлекло их в глубокую лесную тьму. Тропинка уходила в сторону, прозрачная речка осталась позади, а они все шли и шли, лениво отодвигая руками тяжелые ветки, которые то и дело хлестали их по лицу. Через несколько минут деревья стали все реже и реже, и очень скоро перед ними открылась усыпанная цветами лощина.

– Какая красота! – задохнулась Мелисса.

Солнце ласкало теплыми лучами кусты сирени, усиливая их дурманящий аромат. Жужжали пчелы. Дикие полевые цветы розового, белого и желтого цвета украшали изумрудный ковер из молодой сочной травы. Звенящий ручей ворчливо журчал, сбегая по круглым серым камням. Место было восхитительное, сказочный мир, в который они попали благодаря своей любви, казался им раем по сравнению с привычными серыми кварталами города.

– Действительно красиво. Как твое лицо, – прибавил Чарльз, подходя к ней ближе. Руки его нерешительно, робко коснулись ее тела, и, внезапно опьянев, он притянул ее к себе. Теплая, нежная Мелисса прижалась к нему, ее легкая ладонь торопливо скользнула по его волосам, и она запрокинула голову. Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, как льнут к нему ее уста, полуоткрытые, словно спелый плод, как ее дрожащие губы сливаются с его губами. Он пил желание с этих ароматно-влажных губ и отдавался всесокрушающей страсти.

Ее дрожащие руки сомкнулись на его шее, она ласкала лицо и плечи Чарльза, прижимаясь все ближе и ближе. Упоенный, он осыпал поцелуями ее прекрасные глаза и стройную шею. В тот миг, когда теплая волна обдала его грудь, он едва не потерял сознание и хотел только одного, чтобы поток страсти подхватил и унес их за собой. Руки Мелиссы торопливо стянули с него камзол и жадно побежали по его плечам вниз и поспешили дальше, еще взволнованней и жарче.

Он упал на колени и увлек Мелиссу за собой на мягкую траву. Обнажив плечи девушки, он высвободил из тесного платья ее грудь и прижался к ней губами.

– О Чарльз! – застонала Мелисса, когда он поймал ртом ее упругий сосок и стал ласкать его до тех пор, пока не почувствовал, как ее тело растворяется в блаженной истоме.