месяц мастера ищу, а он сам явился!

Мужчина в сарафане ухватил диверсанта за рукав и потащил в квартиру. Щукин нахмурился. Он ожидал услышать от хозяина совсем другие слова.

«Что он, забыл отзыв, что ли?» — обеспокоенно подумал шпион и на всякий случай повторил:

— Я от Эрнста Эдуардовича...

— Да бог с ним! — отмахнулся мужчина, переодеваясь. — Мы и без него договоримся...

— Как, разве это не дом четырнадцать, корпус восемь? — спросил Щукин, ничем, кроме подергивания щеки, не выдавая своего волнения.

— Нет, — жизнерадостно улыбнулся мужчина. — Это дом восемь, корпус четырнадцать.

— Извините, — сухо сказал Василий Петрович и повернулся, чтобы уйти.

Но мужчина в два прыжка оказался у двери и преградил ему дорогу.

— Не пущу! Я столько времени ждал! Вы должны пойти мне навстречу. Я хорошо заплачу.

— Обратитесь в комбинат бытового обслуживания, — раздраженно заметил Щукин.

— Обращался! Они обещают прислать специалиста только через три месяца. Но я не могу столько ждать. Мы с женой в отпуск уезжаем.

— Ничем не могу вам помочь, — покачал головой шпион. — Пустите, я спешу.

Но мужчина еще плотнее вцепился в дверной косяк.

— Нет! Нет! Ни за что! Если вы уйдете, я... я сам приду в этот ваш дом четырнадцать и поговорю с теми людьми, к которым вы направляетесь. Они должны понять, что мне это очень нужно. Пусть они подождут немножко.

Диверсант начал угрожающе наступать на хозяина квартиры.

— Что?!

— То, что вы слышали! Я... я, наконец, заявлю куда следует! Почему одним вы можете сделать услугу, а другим нет?

Василий Петрович бессильно опустил руки. Не хватало еще только, чтобы о явке узнали где следует!

— Но... у меня материала нет, — примирительно сказал шпион.

— Об этом не беспокойтесь, — обрадовался мужчина. — Материал у меня свой.

— И инструмент я не захватил, — упавшим голосом произнес Щукин.

— Найдем, — утешил его владелец необитой двери. — Я уже давно все приготовил.

Агент 008 жалобно икнул, снял пиджак и принялся за работу. В шпионской школе обивать двери не учили, поэтому дело подвигалось не очень споро. Он управился только к вечеру.

— Очень вам благодарен, — захлопотал вокруг него счастливый хозяин. — Вот вам за труды. А теперь разрешите вас познакомить с моим соседом... Сергей Моисеевич, идите сюда, не стесняйтесь. Вот мастер, о котором я вам говорил. Представляете, искал дом четырнадцать, корпус восемь, а попал к нам. Еле уговорил его.

— Здравствуйте, — поклонился сосед. — Мне хотелось бы отциклевать полы...

— Да вы что, с ума сошли? — возмутился Щукин. — Я этим не занимаюсь!

— Ну, я вас прошу, — приложил руку к груди Сергей Моисеевич.

— И не просите, все равно не буду!

— Вы думаете, в доме четырнадцать вам больше заплатят? — проникновенно спросил сосед. — Так вы ошибаетесь.

— Ничего я не думаю, — разъярился доведенный до белого каления шпион. — Отстаньте! Чего издеваетесь над рабочим человеком!

— Между прочим, я тоже могу сообщить куда следует о ваших левых заработках, — пригрозил проинформированный соседом Сергей Моисеевич.

«Провалят явку, кровопийцы!» — в отчаянии подумал Джеймс Монд и устало сказал:

— Инструмент имеется?..

...Щукина не выпускали из дома неделю. Боясь провала, он безропотно циклевал жильцам полы, врезал замки, сверлил дырки в стенах. Но каждый раз между девятью и десятью часами утра шпион устраивал перерыв и ехал к привокзальному киоску. И каждый раз встречал там новое объявление. Короткое и официальное «Учет», укоризненное, наводящее на размышления о немытых руках и гнездящихся в них микробах «Санитарный день», панибратское «Скоро буду», самоуверенное и высокомерное «Закрыто».

Василий Петрович обиженно качал головой, отводил душу торговавшей неподалеку мороженщице и тащился обратно к себе. Агент 008 оказался способным работником, и у жильцов четырнадцатого корпуса он пользовался ничуть не меньшим уважением, чем у своих шефов там, за кордоном. Жильцы доверяли ему любую работу и знали, что он не подведет. Но когда однажды какая-то молодая женщина, уезжая в гости, поручила Щукину посидеть с ее малолетним ребенком и пригрозила, что в противном случае она сообщит куда следует, железные нервы Джеймса Монда не выдержали.

— Да провались эта явка к чертовой матери! — сказал он себе на хорошем литературном русском языке, подхватил неразлучный чемоданчик и бросился бежать со всех ног, чтобы никогда больше не возвратиться на улицу Перевыполнения.

...Добежав до противоположного конца города, диверсант остановился, чтобы перевести дух, и сел на лавочку. Чтобы успокоиться и прийти в себя, он принялся пересчитывать заработанные честным трудом деньги — и ахнул. Оказалось, что его недельный заработок в четырнадцатом корпусе почти в три раза превысил месячный оклад диверсанта высшей категории.

«А не завязать ли мне?» — подумал Щукин, но быстро отогнал от себя эту мысль, спрятал деньги в чемодан, чтобы по возвращении перевести их в швейцарский банк, и снова приступил к исполнению своих шпионских обязанностей...

Еще издали Василий Петрович увидел, что киоск «Соки-воды» открыт. Щукин подошел ближе и осмотрелся. Покупателей не было, но шагах в десяти от киоска стоял худой, плохо выбритый человек в серой шляпе. Руку он держал за пазухой, как и было условлено.

Василий Петрович поправил носовой платок, с индифферентным видом приблизился к окошку и приветливо сказал:

— Тетя, пить хочу — умираю! Налей-ка мне три стакана газировки...

— Газировки нету, — зевнула продавщица.

— Тогда лимонаду...

— Тем более! — отмахнулась продавщица.

— А минеральная? Боржом, нарзан?

— Чего? — удивилась продавщица. — Что здесь, аптека, что ли?

— Ладно, — согласился Щукин, — наливай пива.

Продавщица начала выходить из себя:

— Ты что, из Америки приехал?

Джеймс Монд побледнел так, что золотые зубы стали казаться серебряными.

«Черт побери, выследили! — мелькнула мысль, — Неужели эта продавщица из КГБ! Надо бежать!»

А продавщица никак не могла успокоиться.

— Пива ему! Видали? Да мне пиво в последний раз в позапрошлом году завозили! И то всего десять ящиков...

— Ладно, сестренка, не обижайся, — с облегчением произнес агент. — Наплевать на пиво! Что у тебя там выпить найдется?..

— Так бы сразу и говорил, — сказала продавщица и поставила перед шпионом бутылку водки. — Селедку взвесить?

— Гм, — слегка опешил Василий Петрович, — а послабей ничего нет?