может других толкнуть на уголовное преступление. “Цензоры-европейцы” тоже восставали. “Цена два с полтиною, которую Чичиков дает за душу, возмущает душу. Человеческое чувство вопиет против этого. Хотя, конечно, эта цена дается только за одно имя, написанное на бумаге, но всё же это имя душа, душа человеческая; она жила, существовала. Этого ни во Франции, ни в Англии и нигде нельзя позволить. Да после этого ни один иностранец к нам не приедет”. Кончилось тем, что рукопись объявили запрещенною, хотя комитет “прочел три или четыре места”.
Узнав об этом. Гоголь взял рукопись из Московского цензурного комитета и через В. Г. Белинского послал ее князю В. Ф. Одоевскому с просьбой хлопотать о ней в Петербурге. В середине февраля он получил от Плетнева первое известие о благоприятном повороте дела в цензуре. 9 марта 1842 г. цензор А. В. Никитенко сделал разрешительную надпись. Кроме отдельных искажений текста, цензура изменила заглавие “Мертвые души” на “Похождение Чичикова или Мертвые души”, а главное, вовсе запретила “Повесть о капитане Копейкине”. Сам Никитенко писал Гоголю 1 апреля: “Сочинение это, как видите, прошло цензуру благополучно; путь ее узок и тесен и потому неудивительно, что на нем осталось несколько царапин и его нежная и роскошная кожа кой-где поистерлась… Совершенно невозможным к пропуску оказался эпизод Копейкина — ничья власть не могла защитить его от его гибели”. [“Русская старина”, 1889, № 8, стр. 384–385.] 5 апреля Гоголь получил рукопись из цензуры. Запрещение “Повести” он пережил очень тяжело. Этот эпизод “для меня очень нужный, более даже, нежели думают они”, — жаловался Гоголь Н. Я. Прокоповичу. [Письмо от 9 апреля 1842 г. ] Он решил отстаивать “Повесть” и переделал ее так, что “никакая цензура не может придраться: генералов и всё выбросил”. [Из того же письма. ] Посылая новый вариант, Гоголь 10 апреля написал лично Никитенко, убеждая его разрешить “Повесть о капитане Копейкине” в переделанном виде. Разрешение было получено.
Листы с запрещенной “Повестью” были вырваны из рукописи и вместо них вшиты другие с новым вариантом. Никитенко подписал эти листы, после чего рукопись поступила в набор. Ныне она хранится в Научной библиотеке Московского государственного университета. Рукопись в переплете с кожаным корешком, на котором вытиснено: “Гоголя Мертвые души”. Форзац чистый. На первой странице — рукой Гоголя: “Мертвые души. Поэма Н. Гоголя”. Внизу его же рукой: “Печатать на моей бумаге, 2400. Деньги сто рублей в задаток положил. Н. Гоголь”. На этой же странице пометки канцелярии цензурного комитета: “№ 109. 3 марта 1842 г., по жур. п. № 101”. Над заглавием Никитенко вставил красными чернилами добавление, исказившее заглавие поэмы: “Похождения Чичикова или”. На обороте этого листа печать и разрешительная надпись цензора. Рядом с его печатью поставленная позднее печать Московского университета. Шифр МГУ в конце книги:1 R/y 399B. Подпись Никитенко имеется на каждом листе. Рукопись написана двумя переписчиками. Все цензурные пометки сделаны красными чернилами. [Неполная сводка их дана в статье О. М. Бодянского, напечатанной в “Чтениях в императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете”, 18бб, кн. 3. Отдел: Смесь, стр. 240—24б, и в томе VII 10-го издания Собрания сочинений Гоголя. ] С конца страницы 311 зачеркнут запрещенный цензурой текст, относящийся к “Повести о капитане Копейкине”. Оборот этого листа тоже зачеркнут и заклеен бумагой (впоследствии почти полностью отклеенной). Следующие четыре листа с текстом “Повести” были вырезаны и сравнительно недавно обнаружены в Красноярске. Весь текст “Повести” Гоголь исправил карандашом, дав на тех же листах новую, смягченную для цензуры редакцию “Повести о капитане Копейкине”. Новый текст был начисто переписан на четырех листах другого формата, вшитых затем в РЦ взамен вырезанных. Доцензурная редакция “Повести” опубликована в третьем томе десятого издания Сочинений Гоголя по копии, так как местонахождение подлинника не было известно. Расхождения с текстом найденного теперь подлинника незначительны.
Цензурная рукопись является механической копией предыдущей, но искажений текста, вызванных ошибками переписчиков, в ней значительно меньше, чем в ПБЛ4. К тому же, особенности цензурной рукописи позволяют выставить предположение, что некоторые части ее, преимущественно во второй половине, если не диктовались, то переписывались под наблюдением автора. Так, например, некоторые поправки ПБЛ4 (большей частью карандашные) не перенесены в РЦ. Ряд смысловых отличий между ПБЛ4 и РЦ тоже может свидетельствовать об авторском вмешательстве во время переписки.
С цензурного экземпляра “Мертвые души” были набраны. Корректуры держал сам автор. Они не сохранились, но разночтения с последней (цензурной) рукописью свидетельствуют, что в процессе печатания творческая работа не прекращалась. Это подтверждает и С. Т. Аксаков, вспоминая день 1 мая 1842 г.: “Гоголь у нас обедал, после обеда часа два сидел у меня в кабинете и занимался поправкою корректур, в которых он не столько исправлял типографические ошибки, сколько занимался переменою слов, а иногда и целых фраз”. [С. Т. Аксаков, “История моего знакомства с Гоголем”, стр. б1.]
Издание проходило без задержек. В то время как книга набиралась, Гоголь сам рисовал обложку для нее, — с этой обложкой она и вышла из печати 21 мая 1842 г.
Отличия второго прижизненного издания “Мертвых душ” (1845 г.) от первого незначительны: они введены в варианты с следующим обозначением: текст МД1; МД2 — текст. Предисловие Гоголя ко второму изданию печатаем вслед за текстом других редакций. Оно перепечатывается со второго издания “Мертвых душ”; местонахождение автографа неизвестно.
Кроме основных шести рукописей первого тома “Мертвых душ”, имеется большое количество черновых набросков почти ко всем главам на отдельных листах, написанных, очевидно, в разное время. Небольшая часть листов подшита к переплетенным рукописям ПБЛ3, КАБ1 и ПБЛ4. Остальные сохранились в двух собраниях. В собрании А. А. Иванова (шифр Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина: № 2205) — 30 листов разных размеров, исписанные большею частью с обеих сторон неразборчивым почерком. Они относятся к главам II, V, VI, VIII–XI. Некоторые из них трудны для прочтения, так как очень обрывочны, содержат несколько слоев правки и не всегда дают связный текст. Второе собрание было обнаружено среди бумаг Гоголя, находившихся в распоряжении родственников. Эти автографы, (28 листов, из них 13 чистых) хранятся тоже в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина (шифр: № 3212). Среди них отрывки к главам VII–IX, размышления автора о героях “Мертвых душ” и заметки “К 1-й части”.
Особо следует остановиться на отрывках из второго собрания. Вскоре после обнаружения два из них были опубликованы как неожиданная находка: Заметки — в “Сочинениях и письмах Н. В. Гоголя”, изд. Кулиша, СПб., 1857, т. IV, стр. 54б—548, вариант IX главы — в “Русском вестнике”, 185б, кн. I. Размышления о героях “Мертвых душ” и остальные отрывки опубликованы в 10 издании Сочинений Н. В. Гоголя, т. VII, стр. 435–445.
Отрывки не датированы; делались различные попытки их датировки. М. Н. Катков, опубликовавший вариант девятой главы, утверждал, что автограф найден среди первоначальных рукописей и относится к раннему периоду работы. Н. Г. Чернышевский в своей рецензии на эту книжку “Русского вестника” высказал такое же утверждение, мотивировав его тем, что “сами по себе страницы этого отрывка своим достоинством не совершенно соответствуют другим страницам поэмы, и Гоголь, с своим тонким вкусом, вероятно, заметил, что довольно подробные сцены, первоначально им написанные, содержат как бы повторение тех положений и описаний, которые уже даны читателю в предыдущих главах, и потому значительно сократил этот эпизод в окончательной редакции, отбросив все черты, уже достаточно раскрытые в других сценах. Сравнение отброшенного автором и напечатанного ныне отрывка с соответствующими местами “Мертвых душ” интересно для того, кто хочет удостовериться, как строг сделался Гоголь к себе после издания “Ревизора”. [Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. III, М., 1947, стр. б31.] Наоборот, Н. П. Трушковский, перепечатавший этот отрывок во втором издании “Сочинений” Гоголя, впервые выдвинул предположение, что, “судя по почерку”, отрывок написан после первого издания “Мертвых душ”. На эту
