играли бы с ребятами в бабки. ] Уж если бог не дал о чем поумней завесть[Над строкой: чем речь, божий дар, на такие слова] разговор, играли бы в бабки с малыми ребятами. Что вы в самом деле пришли смущать честного человека? Что я вам, в насмешку, что ли?[Вместо “Что вы в самом ~ что ли?”: Вот так бывает всегда с людьми, которые делом не занимаются. Отечеству как следует не служат. Расположенья людей благоразумных не ищут. Так себе весь век и останется чорт знает что, собакой живет, собакой и про<падет>. Прокурор совершенно потерялся после такого красноречивого поученья Над строками вписано: что ж пришли ко мне в дом, да меня же дура<чите?> Прокурор приподнялся со стула. “Помилуйте, Михал Семенович, что я вам? Разве <1 нрзб.> я вам баба <2 нрзб.>] В службе[Вместо “В службе”: Службой] своей, как следует, не упражняетесь. Чтобы отечеству как-нибудь послужить и на пользу ближнему, храня товарищей, о том не думаете. А вот только, чтобы быть подальше других. Куда дураки подтолкнут, туда и плететесь. Так себе за ничто и пропадаете, и доброго следа после вас не останется”.
Прокурор совсем не нашелся, что отвечать на такое неожиданное поучение. Разбитый в прах и уничтоженный пошел он от Собакевича. А Собакевич ему вслед: “Убирайся себе, собака!”[Вместо “А Собакевич ему ~ собака”: А Собакевич [так ему], сидя на том же стуле, говорил между тем так по его выходе: Вот и старой человек и волос седой в голове, пора бы уж и о грехах подумать, а всё чорт знает чем за<нят?>]
В это время вошла Феодулия. “Что это от тебя прокурор так скоро вышел?” сказала она.
“Угрызенье совести ощутил, так и вышел”, сказал Собакевич. “Вот тебе, душа моя, в глазах пример. Какой старой человек, уж и волос седой в голове, а я знаю, что он до сих пор по чужим женам ходит. [в голове, а ведь до сих пор греховодничает] У них уж обычай у всех; собаки все. [У них уж такой обычай: друг другу [роги] ставить роги. Всяк из них <1 нрзб.>] Мало того, что даром бременят землю, да еще дела такие делают, что скоту бы и [творят] такие грехи<?> творят, что их всех бы в один мешок да в воду. [бременят землю да еще… Гомора их бы всех огнем погубить. — Собаке собачья и смерть. ] Весь город разбойничий вертеп. Незачем нам здесь оставаться больше, уедем!”[Далее было: из этого разбойничьего вертепа и мы]
Супруга хотела было представить, что еще не готов капот и нужно купить для праздника какие[-то] ленты на чепцы. [и нужно кое-что купить для праздничных украшений на голову] Но Собакевич сказал: “Это, душа моя, всё модные выдумки, они тебя к добру не доведут”. Велел собирать всё в дорогу, сам пошел, [Вместо “сам пошел”: отправился сам] вместе с квартальным, к мещанам и взял с них оброк за репу. Потом зашел к портнихе и взял капот недошитый, так, как был в работе, с воткнутой иголкой и ниткой, с тем, чтобы дошить его в деревне, и выехал из города, приговаривая, что опасно даже заезжать в этот <город>,[а. приговаривая, что нечего больше и заезжать сюда; б. Начато: приговаривая, что в другой раз незачем; в. Как в тексте. ] потому что мошенник сидит на мошеннике и можно легко самому погрязнуть вместе с ними во всяких пороках.
Прокурор между тем так был озадачен приемом Собакевича, что недоумевал, [что не знал даже] как и рассказать об этом председателю.
Но и председатель тоже немного успел в объяснениях. Начать <с> того, что, поехавши на дрожках, попал он в такой грязный и узкой переулок, что[Далее начато: а. одно колесо на целой; б. одно колесо стало неизмеримо выше; в. на одной стороне было выше; г. временами на левой] во всю дорогу то правое колесо выше левого, то левое выше правого. [Над строкой: От этого весь корпус его <1 нрзб.>] От этого ударил он <1 нрзб.> самого себя весьма <сильно?> палкой в подбородок, потом затылком вылетел <?> и в заключенье [везде] забрызгался грязью. Въехал он во двор к протопопу среди чавканья, шлепанья грязи, свиного хрюканья. Оставивши дрожки и пробравшись пешком позади всяких [Въехал он среди чавканья и шлепанья грязи, среди свиного хрюканья и куриного кудахтанья и оставивши дрожки пробрался пешком между вс<яких>] клетухов и вступил, наконец, в сени. Здесь он прежде спросил полотенце и вытер лицо. Коробочка встретила его так же, и как Чичикова, с тем же меланхолическим <видом?>.[и как Чичикова с видом несколько меланхолическим. ] На шее у ней было что-то наверчено, вроде фланели. В комнате было бесчисленное множество мух и какое<-то> отвратительное для них блюдо, к которому они, казалось, уже привыкли. Коробочка попросила его садиться.
Председатель, начавши сначала тем, что знал некогда ее мужа, потом вдруг перешел к такому вопросу: “Скажите пожалуйста, точно ли к вам, в ночное время, [к вам ночью] с пистолетом в руке приезжал один человек, покушавшийся вас убить, если вы не отдадите[вы не продад<ите>] каких-то душ? И не можете ли объяснить нам, какое было его намерение?”
“Да уж как не могу![Вместо “Да уж ~ могу”: “Как же”. Коробочка вдруг оживилась. ] Возьмите ведь мое положение: двадцать пять рублей бумажками! Ведь я не знаю, право. Я вдова, я человек неопытный. Меня не трудно обмануть в [таком] деле, в котором я, признаться вам сказать, батюшка, ничего не знаю. Пеньке-то я знаю цену. Сало тоже продала третье…”
“Да расскажите прежде пообстоятельнее: [Да расскажите, что он говорил] как это? Пистолеты при нем были?”
“Нет, батюшка, пистолетов, оборони бог, я не видала. [пистолетов я не видала никаких, оборони бог от пистолетов. ] А мое дело вдовье. Я не могу знать, почем ходят мертвые души. Уж, батюшка, не оставьте, [Уж, батюшка, вы поясните мне это] поясните, по крайней мере, чтобы я знала цену-то настоящую”.
“Какую цену? Что цена, матушка? Какая цена?”
“Да мертвая-то душа почем теперь ходит?”
“Да она дура от роду или рехнулась”, подумал председатель, глядя ей в глаза. [“Да помилуйте ж, матушка, кому нужны мертвые души”, сказал председатель и подумал он: “Она совсем [дура], кажется, дура”.]
“Что ж, двадцать пять рублей? Ведь я не знаю, может быть они пятьдесят, [сто] или больше”.
“А покажите бумажку”, сказал председатель и посмотрел ее против света, не фальшивая <ли>. Но бумажка была, как бумажка.
“Да расскажите же вы, как он у вас купил, что купил. Я в голову ничего не могу сообразить”.
“Купил”, сказала Коробочка. “Да вы-то, батюшка, что ж вы-то не хотите мне сказать, почем ходит мертвая душа, чтоб я знала настоящую цену мертвых душ?”
“Да помилуйте [полно мату<шка>] что это вы говорите, где ж видано, чтобы мертвых продавали?”[Вместо “Да расскажите же ~ продавали”: “Да как, что он у вас купил?” — “[Так] Да ведь я уж сказала вам. Да вы то что так допрашиваете. Уж вы не изволите ли сами покупать, батюшка. Право, грех вам будет, если меня обманете”. — “Да что ж вас обманывать”.]
“Да что ж вы цены не хотите сказать?”
