превращать, и не жарить, а съесть сырыми...

Он говорил, посверкивая на нас подслеповатыми глазками, у меня внезапно появился аппетит. Я взял себе полную тарелку салата, опрокинул его в блюдо с жареной щукой, подвинул к себе и принялся обедать.

— Да, я мог бы их съесть, — бредил Кащей, — или вырвать сердца у них из груди и вложить туда сердца из камня. Я мог бы сделать их своими маленькими слугами, если бы вложил им сердца из камня.

— О, преврати меня, — давясь, сказал Стас, — в поросенка! Мне кажется, что ничего на свете не может быть хуже каменого сердца!

— Угу, — согласился я. Рыба была замечательная. Я раньше никогда щуку не ел, да и видел ее только на картинках. Оказывается — вкусно.

Кащей Бессмертный достал из кармана маленькие круглые очки (как у Джона Леннона, я у папы портрет видел) и надел.

— А может, посадить их в башню, чтоб они умерли с голоду? — спросил он себя. — Не нужны мне свиньи, не нужны мне слуги! Да, посажу-ка я наглых пацанов в Голодную Башню, пусть подохнут с голоду.

Он начал прохаживаться взад и вперед, погруженный в свои думы. Новая идея нравилась ему все больше и больше.

— Да, я заточу их в Голодную Башню! — бормотал он. — Потом приду — а они уже померли! Кости попинаю... плюну на них... Люблю я это дело — на тех отвязываться, кто постоять за себя уже не может.

Стас принялся украдкой запихивать в карманы пирожки, за пазуху — фрукты, а в рот — все новые и новые порции поросенка.

— Ешьте, ешьте, перед голодной смертью, — милостиво позволил Кащей. Я по примеру Стаса тоже принялся наедаться впрок.

— А чем нам заниматься-то в башне? — Стас наглел все основательнее. — Дай хоть книжку почитать!

Кащею слова Стаса явно чем-то понравились. Он кивнул и сказал:

— Дам... Ох, нравитесь вы мне, ребята! Даже жаль убивать...

— Так не убивай, — решил я подстраховаться.

— Да нет, надо...

— А чем это, интересно, нравимся? — недоверчиво спросил Стас, переставая жевать и уставившись на Кащея.

Тот под его взглядом поежился и сказал:

— А тем, что вредные. Почти как я.

— Ты нас еще плохо знаешь, — пригрозил Стас и продолжил трапезу. Кащея его слова задели за живое:

— То есть как, вреднее меня? Вот наглец! Я же злодей, похититель невинных девушек, людоед, садист, истерик и даже занимаюсь литературной критикой!

— Ну, до девушек мы еще не доросли, — признал Стас, — а в остальном... Ха, критик. Ты бы мое последнее сочинение почитал... Я там пишу, что Лев Толстой был французским шпионом, и в тексте «Анны Карениной» зашифровал секретные донесения для начальства.

Кащей тихонько икнул. Неуверенно предположил:

— Но ведь нельзя же так... голословно... основания надобны...

— Французский больно хорошо знал, — объяснил Стас.

Подумав минуту, Кащей радостно заявил:

— Толстой еще и полинезийским шпионом был!

— Почему? — настала очередь Стаса удивляться.

— Босиком ходил!

— Способный ученик! — Стас привстал и похлопал Кащея по плечу. Тот понял, что подставился и скрипнул зубами.

— Все равно я хуже!

— Да, да, — снисходительно подтвердил Стас.

— Побывал бы в моей шкуре, поносил бы на совести тяжесть злодеяний неслыханных, плач жертв замученных — разревелся бы! — грозно прошептал Кащей. Мне вдруг стало не по себе.

— Побывал бы в моей, походил бы в школу, поучил бы уроки — от страха бы помер, — отпарировал Стас.

Кащей запыхтел и явно собрался что-то сказать, когда я, чтобы разрядить обстановку, встрял в разговор:

— Книжки дай почитать, обещал ведь.

Стас посмотрел на меня таким взглядом, что я понял — что-то сделал не так, зря помешал. Но было уже поздно. Кащей с готовностью прервал спор и спросил:

— А вы книжки какие любите? У меня — вот... много.

— Все любим, кроме сказок, — заявил Стас. — Особенно русско-народных.

— У меня всякие есть, — гордо сказал Кащей. — Сейчас, составим вам культурную программку...

Он направился к стеллажам. Я крикнул вслед:

— А фантастика есть?

— Наверное, — пожал плечами Кащей. — Я давно уже не читаю, буквы почти забыл...

— А говоришь — литературный критик! — укоризненно произнес Стас.

— Это не мешает, — захихикал Кащей. — Критик — не читатель... Так... Что же вам дать на прочтение перед смертью?

— Вот дурной, — шепнул я Стасу.

— Точно, — согласился Стас. — У тебя карманы пустые?

— Да.

— Насыпь вон тех конфет... Как ты думаешь, нас спасут, или мы сами из башни убежим, возьмем волшебный меч и замочим Кащея?

— Спасут. Мне его жалко убивать.

— Мне тоже... Значит, Кубатай спасет, — Стас потупился и добавил: — Может, пойдем в ДЗР работать?

— Подумаем, — решил я.

...Толком подумать мы не успели. Кащей бухнул на стол пачку пыльных томов и гордо заявил:

— Вот!

Мы со Стасом принялись разглядывать книги. Их было семь. Я прочел названия. Это были: «Справочник юного энтомолога», «Мать», «Цемент», «Госпожа Бовари», «Физика для всех», «Как закалялась сталь» и «Словарь ненормативной лексики русского языка». Прочтя последнее название, Стас озадаченно глянул на меня, а затем открыл словарь на букве «Ю». Прочел что-то. Покраснел. Интересно, что за слово-то могло быть?

— Ты что, гад, издеваешься? Где фантастика?

— А нету? — сконфуженно спросил Кащей.

Я покачал головой.

— Щас, щас еще подберу, — затараторил Кащей.

— Ну нет, — решил Стас, — мы сами выберем. Пошли, Костя.

И мы стали рыться в книгах. Тут и вправду было все. Стас принялся отбирать стопку фантастики. Помирать с голода он явно решил долго и содержательно. Вначале он набрал всяких разрозненных томов, потом наткнулся на полное собрание сочинений Жюля Верна и попробовал унести его. Но Жюля Верна сменил Герберт Уэллс, а вскоре и Уэллс был водворен на полку, зато Стас завладел собранием своего любимого детского фантаста Решилова. Его он, хоть и с натугой, но мог унести.

— Пойдем голодать, Стас, — потянул я его за руку.

— Погоди, — отстранился он. Его глаза блестели жадным огнем. — Вдруг еще чего найдем?