навстречу.
— Не вставай. Я не собираюсь вам мешать, — мужчина говорил отрывисто, не отрывая глаз от Родэка. — Я хочу еще раз поздравить тебя…
Родэк скованно улыбнулся.
— Проходи, отец. Во-первых, мы тебя не отпустим без торта…
— Во-вторых, без подарка, — вставила Инга, и смешалась. Отец Родэка явно не был расположен к шуткам.
— Подарок тебе я уже сделал. Даже два подарка. И оба раза подарил тебе жизнь.
Дверь мягко закрылась. Но в этой мягкости Денис вдруг почувствовал спокойную, уверенную в себе силу. Посмотрел на Родэка — тот продолжал стоять.
— Что, поругались? — невозмутимо спросил Полак. — Бывает… Вот я вчера…
— Он так странно на тебя смотрел, — произнесла вдруг Инга, глядя на Родэка. — Словно никого больше и не видел в комнате…
4. ЗАПАДНАЯ СТЕНА
Шон сидел в пилотском кресле и ныл. Это не было обычным заурядным брюзжанием. Это было красочное, яркое нытье, в котором описывалась вся жизнь Шона, неудачная с самого рождения, его родители, которые больше любили сестру Шона, его учителя, придиравшиеся к нему без всякой причины, его начальники, поручающие лучшему пилоту Компании самую скучную работу. Потом общая часть кончилась, и Шон стал жаловаться на «ТК-4» — неуклюжую и ненадежную машину, на дурацкую Крепость, в которой так трудно приземляться, на ее глупых обитателей… Смутно угадывалось, что наиболее глупой Шон считал прекрасную половину Крепости, с дикарскими, а точнее, пуританскими, представлениями о сексе…
Растянувшись на откидной койке, Хосе вполуха слушал болтовню Шона. Странно, но первый пилот турбокондера, при всей его занудливости и нередком цинизме, не вызывал у него неприязни. Может быть, оттого, что был действительно хорошим пилотом, куда лучше, чем Шон, например…
— Хосе, а на равнины тебе летать доводилось? — спросил вдруг Шон. Жаловаться на судьбу ему, наконец, надоело.
— На равнины? Там же кочевники… — Хосе удивленно посмотрел на Шона. Тот, словно почувствовав его взгляд, повернулся, уставился на него поверх высокой, подогнанной под его рост спинки кресла.
— А ты летал на равнины?
Шон неопределенно пожал плечами. Подумал секунду и буркнул:
— Да. Давно, еще до этой свары между кочевниками и Крепостью… Черт, видел бы ты, какие у них девчонки! И ни-ка-ких предрассудков!
Дверь пилотского отсека открылась, и вошел Энди. Оглядел узкую длинную кабину, спросил:
— Где остальные?
— Спят, — коротко бросил Шон. Хосе понял, что первый пилот недоволен появлением его командира группы, и снова ощутил к Шону невольную симпатию.
— Денис не у вас?
— Это кто, молодой штурман с твоей машины? Что ему у нас делать…
— Где он бродит, мальчишка… — Энди взглянул на Хосе, и тот невольно напрягся. Но его мучитель явно не собирался острить. Он принуждено усмехнулся — улыбка тенью скользнула по жесткому, но обычно ухмыляющемуся лицу, и произнес:
— Что-то не то, нутром чую. Тишина такая, что давит… Честное слово, будь все экипажи на месте, не стал бы дожидаться утра, полетели бы сейчас.
Денис допил чай и поднялся из-за стола. Смутное, неясное беспокойство нарастало в груди.
— Ребята, мне пора уходить…
Подсознательно он ожидал, что его попытаются задержать. Но Родэк только пожал плечами.
— Как хочешь. Мог бы переночевать у меня, ведь уже поздно… Спасибо, что разделил мой праздник.
— А вообще, ты такой же, как мы, — сказала Инга. Хотела еще что-то добавить и вдруг замерла, глядя как-то
— Что, сестренка? — Полак мгновенно оказался рядом с ней. Инга прижала руки к голове и медленно массировала виски.
— Это Рик… Там, на западной стене, что-то странное. Такого еще не было. Рику страшно…
— Рику? — с сомнением переспросил Родэк и шагнул к стене, где висели, перекрещиваясь, два коротких широких меча.
— Я не взял оружия, — с сожалением произнес Полак. — Одолжишь меч?
— Сломаешь — голову оторву, — Родэк посмотрел на Дениса и досадливо махнул рукой. — Семь цветов, ты же не найдешь дорогу отсюда к Каменной Плеши…
— А можно… с вами?
Все трое обитателей Крепости переглянулись. Инга осторожно произнесла:
— Вы же не воюете с кочевниками…
— Воевать я не собираюсь.
Поколебавшись секунду, Родэк сбросил с плеч плащ, протянул Денису.
— Надень.
Дэктор открыл дверь не сразу. Он слышал, как уходили из дома приятели сына, и решил, что это вернулся кто-то из них. Но стук в дверь не прекращался. Может быть, Родэк провожал друзей, и дверь случайно закрылась? Дэктор поднялся с постели. Идти вниз не хотелось. Он сосредоточился и услышал грохот выползающего из пазов засова. На лбу выступили бисеринки пота. Такие напряжения не для его возраста, да и не для его цвета… А по лестнице стучали торопливые шаги. Вот они миновали комнату сына и направились к спальне… Дэктор взял лежащий у изголовья меч — шаги были чужими, Родэк ступал иначе…
Дверь отворилась. В слабом свете из окна начальник Стражи узнал лейтенанта Арта.
— Дэктор… — спокойно и громко позвал тот.
Закипая от ярости, Дэктор протянул руку к лампе. Тоненькая струйка люминофора брызнула на платиновую чашечку, и комнату залил слепящий белый свет.
— Как ты меня назвал? — выходя на середину комнаты, поинтересовался Дэктор. Лейтенант молча протянул ему разорванный бумажный пакет.
— Я прошу прощения. Полчаса назад капитан Ивьен направил меня с донесением к Красному Рыцарю. Но по дороге пакет случайно разорвался…
— Случайно? — еще не осознавая сказанного, воскликнул Дэктор.
— …И я решил вначале показать донесение вам. Возможно, необходимость в нем уже отпала?
Начальник Стражи опустил глаза к смятому бумажному листу. Увидел торопливый, знакомый по рапортам почерк. «Я воин, но буду говорить от имени желтого цвета — сомнения. Сталкивать силу Крепости и силу Летучего Народа… Еще никогда… Победа на час, но поражение — навсегда…»
— Ты прав, Арт, — комкая в пальцах плотные листы, произнес Дэктор. — Необходимость в этом донесении отпала. Не нужно беспокоить Красного Рыцаря.
Они внимательно смотрели друг другу в глаза.
— Ты уверен, что донесение было одно?
Лейтенант пожал плечами. И в то же мгновение в двери застучали снова — тяжело, в несколько рук…
Они миновали уже несколько лестниц, поднимающихся на стену. Лестницы были разными — и
