однако Мэддокс настигал его. Сказывалась служба в армии, регулярные упражнения, бег и йога. Никуда Бродбенту не уйти.

Внезапно Бродбент вильнул влево – конечно, оторваться рассчитывает. Мэддокс срезал по диагонали, выиграв еще большее расстояние. Каких-нибудь пять минут, и валяться Бродбенту на земле с раскроенным черепом. Он все ловчил, стараясь скрыться за деревьями. Мэддокс, не целясь, пальнул на бегу. Склон сделался круче, лощина превратилась в настоящее ущелье. Мэддоксу оставалось преодолеть всего лишь семьдесят – восемьдесят футов. Игра была почти кончена: Бродбенту деваться некуда, он зажат между двумя высокими косогорами. Это то же самое, что попасть в тиски. Вот Бродбент упал, поднялся, и Мэддокс еще сократил расстояние между ними. Пятьдесят футов – и ку-ку.

Бродбент скрылся за развесистыми деревьями. Через минуту Мэддокс их обежал. Вдали замаячили голые камни – там, впереди, тянется пропасть – и слева, и справа глубина ее добрых сто ярдов. Пропасть имеет форму буквы 'V', это как раз потому, что через нее проходит высохшее русло. Бродбент попался.

Но нет... Он куда-то исчез.

Мэддокс посветил по сторонам. Нет как нет. Этот чокнутый сукин сын спрыгнул в пропасть. Или вздумал туда спускаться. Мэддокс остановился на краю пропасти, направил луч фонаря вглубь. Он видел практически все извилистое дно, однако Бродбента нигде не было, ни внизу, ни на склонах. Мэддокса охватила ярость. В чем же дело? Неужели Бродбент свернул и побежал наверх? Мэддокс посветил назад, осмотрел косогор, однако никого не обнаружил. Среди деревьев тоже явно никто не бродил. Он вернулся к пропасти, хорошенько осветил ее фонарем, водя им вверх и вниз, поискал на дне тело Бродбента.

Мэддокс поднял фонарь повыше. Футах в пятнадцати от края пропасти росла высокая ель. Послышалось, как хрустнул сучок, и стало заметно легкое движение веток с другой стороны дерева.

Этот мерзавец забрался на ель.

Мэддокс немедленно схватил в руки винтовку и прицелился туда, где шевелились ветки. Он сделал один выстрел, другой, третий, паля в движущиеся ветки и хрустящие сучки. Шевеление не прекращалось. Бродбент слезал по другой стороне ствола, прикрываясь ветками. Мэддокс оценил расстояние от пропасти до ели. Да, пятнадцать футов. Чтобы их преодолеть, Бродбенту понадобится хорошенько разогнаться, а для этого – взобраться на какой-нибудь пригорок. И все равно дело страшно опасное. Только тот, кому приходится выбирать между жизнью и смертью, может рискнуть.

Мэддокс пробежал вдоль края пропасти, подыскивая, откуда удобнее будет выстрелить, когда Бродбент отойдет от дерева. Джимсон опустился на колено, прицелился, затаил дыхание и стал ждать.

Бродбент спрыгнул с нижней ветки, и Мэддокс немедленно выстрелил. На долю секунду ему показалось, что он попал, однако этот сволочной ветеринар предвидел выстрел и, оказавшись на земле, сразу сделал перекат, потом вскочил и бросился бежать.

Черт!

Мэддокс рывком закинул винтовку за плечо и огляделся, отыскивая женщину, но она словно испарилась. Джимсон стоял на краю пропасти вне себя от гнева. Им удалось уйти.

Впрочем, еще не совсем удалось. Они спускаются вниз, к Чаме, а идя этим путем хочешь не хочешь придется переходить Высокие Плоскогорья – это миль тридцать далеко не самой легкой дороги. Мэддокс умел идти по следу, поскольку побывал на войне в пустыне, да и Высокие Плоскогорья ему были знакомы. Он найдет беглецов.

Если позволить им уйти, то придется вернуться в тюрягу и мотать срок по полной. Надо либо убить их, либо сдохнуть, пытаясь это сделать.

На автостоянке перед монастырем Уиллер, не выходя из машины, спустил одну ногу на землю и включил сирену, чтобы оповестить монахов о прибытии полиции. Детектив не знал, во сколько иноки ложатся, но не сомневался: в час ночи у них явно нет никаких важных дел. Монастырь был темен, как кладбище, даже снаружи не горел ни один фонарь. Над каньонами взошла луна, залившая все вокруг призрачным светом.

Снова взвыла сирена. Да пусть хоть кто-нибудь выйдет! После полуторачасовой езды по дороге, хуже которой, наверное, нет во всем штате, Уиллер находился не в том настроении, чтобы проявлять вежливость.

– О, свет зажегся.

Уиллер посмотрел туда, куда указывал Эрнандес. В одном из окон тускло горел огонек – желтый прямоугольничек, вдруг замаячивший в море тьмы.

– Вы правда думаете, что Бродбент здесь? На стоянке-то пусто.

На Уиллера нахлынула новая волна раздражения из-за неуверенности, прозвучавшей в голосе Эрнандеса. Детектив вытащил из кармана сигарету, взял ее в зубы, закурил.

– Мы знаем, что Бродбент ехал по 84-му шоссе в угнанном «додже». Он не появлялся ни на одном из блокпостов, и на Ранчо Привидений его нет. Так где же ему еще быть?

– От шоссе в обе стороны отходит масса дорог, они ведут через лес.

– М-да. Но до Высоких Плоскогорий только одна дорога, вот эта. Может, Бродбента здесь и нет, а мне все-таки хочется потолковать с его приятелем-монахом.

Уиллер затянулся, выпустил дым.

По тропе, покачиваясь, двигался луч света. Через минуту к машине приблизилась фигура в капюшоне. Лицо подошедшего оставалось в тени. Уиллер продолжал стоять у распахнутой дверцы автомобиля, одной ногой на подножке.

Монах поравнялся с ним, протянул руку:

– Брат Генри, настоятель монастыря Христа в Пустыне.

Этот невысокий человек проворно двигался, глаза его блестели, эспаньолка была аккуратно подстрижена. Уиллер пожал монаху руку, несколько сконфузившись от такого дружелюбного, искреннего приветствия.

– Лейтенант Уиллер, полиция Санта-Фе, отдел по расследованию убийств, – сказал он, откалывая свой значок, – а это сержант Эрнандес.

– Ясно, ясно. – Монах рассмотрел значок при свете фонаря, потом вернул его детективу. – Не могли бы вы потушить фары, лейтенант? Братия спит.

– Да. Разумеется.

Эрнандес нырнул в машину, потушил. Ему было неловко и боязно разговаривать с монахом. Может быть, не следовало им так сигналить.

– Мы разыскиваем человека по имени Томас Бродбент, – сказал Уиллер. – Похоже, он поддерживает приятельские отношения с одним из ваших монахов, Уайманом Фордом. У нас есть основания полагать, что Бродбент находится в монастыре или где-то на пути к нему.

– Я не знаком с мистером Бродбентом, – ответил настоятель. – А брата Уаймана в монастыре нет.

– Где он?

– Он покинул монастырь три дня назад, уединившись в пустыне для