– Трое – в машину, живо! Еремеев! Остаешься здесь за старшего.

Удивленные милиционеры забрались в кузов, где их уже ждал десяток товарищей, снятых с патрулирования Губернской.

Постовой Еремеев, парень лет восемнадцати, поправил кобуру «нагана» и тревожно огляделся. По улице буднично сновал народ, грохоча и позванивая, прополз мимо трамвай. Еремеев решил, что начальство удумало провести какие-нибудь учения и успокоился. Однако через минуту из-за угла Госбанка, с Малой Фоминской вывернула забитая милиционерами подвода и понеслась вниз к Старой заставе.

«Наряды от кирпичного завода сняли, – смекнул Еремеев. – Что-то неладно!»

Занятый своими мыслями, милиционер не обратил внимания, как неподалеку, у афишной тумбы собралась кучка молодых людей в низко надвинутых на глаза кепках.

– Че там стряслось-то, а? – справился у Еремеева водитель одной из инкассаторских машин.

– Сам не знаю, – скривился постовой. – Сиди себе на месте и не высовывайся, вскорости деньги начнут выносить.

Теряясь в догадках, Еремеев посмотрел на вертящиеся стеклянные двери Госбанка, где в кассовом зале дежурили три его товарища: «Ребята наверняка знают, в чем дело, там телефон имеется». В который раз пробежав взглядом по периметру своего поста, Еремеев посмотрел на часы: 9.45.

В этот самый момент к банку подъехала расхлябанная, влекомая сивой клячей телега. Из нее вылезли пятеро бородатых мужиков в забрызганных известью и краской робах. Они извлекли из телеги стремянку, рогожные свертки, холщовые мешки и неторопливо стали подниматься по лестнице.

– Стой! – скомандовал мужикам Еремеев. – Куда направляетесь?

– Карыдор белить, – кивнув на стремянку, ответил передний и протянул постовому мятую бумажку.

Еремеев стрельнул глазом по синему штампу «Губ. С. Н. Х.», придирчиво оглядел бородатое чумазое лицо и сурово справился:

– В мешках чего тащите?

– Струмент! – мужик важно поклонился.

– Валяйте, – махнул рукой Еремеев и отвернулся. «Там внутренний наряд проследит, – заключил он, – мое дело – улица».

Мужики-строители поднялись по лестнице, прошли вертушку стеклянных дверей и очутились в кассовом зале. Путь им преградил старший внутреннего милицейского наряда, громогласный верзила Кошкин:

– Кто такие? Зачем? – уперев руки в бока, спросил он.

– Белить потолки, – ответил чумазый бригадир и предъявил бумагу со штампом губсовнархоза.

Кошкин погрузился в изучение предписания, а бригадир быстро осмотрел зал. У длинной застекленной стойки – очередь кассиров и инкассаторов; позади, за спинами банковских служащих, – второй постовой; в углу у окна, на стульчике у телефона, – третий.

Бригадир кивнул спутникам, вытащил из кармана револьвер и выстрелил в грудь Кошкина. В руках остальных «строителей» тоже появились револьверы. Грянули выстрелы. Милиционеры замертво повалились на пол. Налетчики бросились к инкассаторам.

– Руки вверх! Лицом к стойке! – рявкнул один из бандитов.

Крепыш в рваном армяке сбросил с длинного свертка рогожу, вытащил ручной пулемет «льюис» и полоснул короткой очередью по потолку.

– Хахальни [143] на замок! – крикнул он.

Три дюжины посетителей застыли в ужасе. Налетчики подбегали к инкассаторам и срывали ремни с оружием.

– Мы возьмем только деньги. Ляжьте на пол, и вам не причинят вреда, – громко сказал «бригадир».

Кассиры послушно распластались по полу. Женщины тихо плакали. Кто-то шепотом молился.

Когда и обезоруженные инкассаторы были уложены лицом вниз, крепыш с пулеметом перекрыл выход во внутренние помещения банка, другой встал у стеклянных дверей. Главарь заглянул за стойку, где прятались испуганные банковские служащие:

– Всем встать! Кто старший? – он вынул из кармана золотой хронометр. – Даю две минуты собрать деньги. Не уложитесь – всем конец!

Трое налетчиков с мешками в руках бросились за стойку.

– Ка-ра-ул! – истошно заголосил смешной мужичок и полез под стол.

Высокий бандит, не раздумывая, хватил его рукоятью «нагана» по голове, и человечек затих. Остальные служащие, обливаясь холодным потом, принялись судорожно опорожнять сейфы.

– Россыпь-то оставь! – прикрикнул на молодого клерка один из бандитов. – Пачки, пачки сваливай.

– Быстрее, граждане банкиры, быстрее, – прохаживаясь по кассовому залу, приговаривал атаман. – Стрелки бегут!

От стеклянных дверей парадного входа наблюдатель громко докладывал о происходящем снаружи:

– Шухер поднялся… Народ растуриваться [144] начал… Тубан [145] приличный!.. Пошло в ход прикрытие…

Стоявший на карауле у входа во внутренние помещения пулеметчик крикнул:

– Атанда! По коридору отара [146] прет. С берданами! [147] Вохра [148] банковская, как будто.

– Дай им пугача, – распорядился главарь.

Караульщик выпустил в коридор длинную очередь, швырнул ручную бомбу и захлопнул дверь. Где-то за стеной ухнуло, с потолка посыпался известковый снег.

– Мой сидор [149] – под завязку! – бросил атаману один из тех, кто собирал деньги за стойкой.

– Плетовать [150] пора, – взваливая на плечо туго набитый мешок, сказал другой.

Главарь взглянул на часы:

– Алмазно! Слепили грант за пять с половиной минут.

Он кивнул пулеметчику на лежащих на полу людей:

– Подымаем этих фраеров и – выходим!

Заслышав глухие звуки выстрелов, милиционер Еремеев рванулся вверх по лестнице, но что-то больно ударило его в спину, ноги стали ватными и непослушными, сознание помутилось, и он рухнул на ступени.

Перепуганные водители инкассаторских машин высыпали на мостовую и, обнажив револьверы, двинулись к банку. Истошно закричала толстая лоточница, и улица замерла. Подозрительные молодые люди у афишной тумбы побежали по тротуару, стреляя на ходу в спины водителей-инкассаторов. Не ожидавшие засады несчастные не сумели ответить ни единым выстрелом.

Прохожие вдруг поняли, что вокруг нет ни одного милиционера и что улица находится во власти бандитов. Началась паника: люди разбегались кто куда; извозчики осаживали лошадей и круто разворачивали их назад; губисполкомовский «фиат» наскочил на фонарный столб, – из развороченного радиатора вырвались густые клубы пара. Спокойным и невозмутимым среди этого хаоса и десятка трупов оставался только Володька Умник. Прислонившись к тумбе, он со зловещей усмешкой курил папиросу.

– Ну че, Вова, сработали, а? Сгондобили дельце? – крикнул, подбегая к нему, Музыкант.

Его била лихорадочная дрожь, глаза бешено вращались, на губах играла сумасшедшая улыбка. Умник вынул изо рта папиросу и пустил на булыжник длинную слюну:

– Дело только начинается. Счас легавые подскочат. Вели ребятам схериться промеж карет [151] и тыхтунов.

Сообщение о налете на Госбанк поступило в 9.48. Дежурный по городу губернского управления Рабоче-крестьянской милиции в отчаянии бросился в кабинет опергруппы, но, вспомнив, что все отправились на пожар, побежал к банку…

Черногоров приказал группе Рябинина двигаться на место происшествия.

Во внутреннем дворе уже поджидал открытый голубой «рено».

– Скорее! – поторапливал сидевший рядом с водителем начальник Особого отделения ГПУ Свечников.