Мужчина: Мать твоя специально нас оставила, чтобы мы поговорили…

Валя: Да? Мне так не показалось…

Мужчина: Нет, специально…

Валя: Нет, ну, почему, может, у неё чисто женские дела возникли, – поправить что-то надо, она и раньше так часто выходила, и пока папа был жив, тоже, так, раз, – спонтанно выходила, но мы ни о чём в такие моменты не говорили… просто вышла женщина, можно есть дальше… молча…

Мужчина: Да, нет же, она попросила меня поговорить с тобой, без неё, поэтому как бы неспециально вышла…

Валя: А, вот оно что… то есть, вы были в курсе, что посреди ужина она уйдёт… ели и ждали, да?..

Мужчина: Да…

Валя: Меня всегда пугает вот эта специальность, некая запрограммированность в простых человеческих отношениях, когда кто-то знает, что сейчас должен встать, уйти, а другой в этот момент сделает ещё что-то, а третий – третье…У меня какая роль в вашем сценарии?

Мужчина: Мы должны поговрить…

Валя: Понятно, давайте поговорим…

Мужчина: Ты ведь знаешь, что мы с твоей матерью, скорее всего, будем жить теперь вместе…

Валя: Вот как?

Мужчина: Да… она говорит, что ты не понимаешь её… нас и злишься, то есть, ты как бы против….

Валя: Как бы да…

Мужчина: Ну, вот и давай поговорим… об этом…

Валя: Давайте…

Мужчина: Ел бы ты, как все люди, где ты эти палочки нашёл, зачем ты ими ешь?!

Валя: Чтобы жизнь лёгкой не казалась…

Мужчина: Нет, я понимаю, ещё ел бы, что ими есть положено!

Валя: А что ими есть положено?

Мужчина: Ну, как что? Рыбу сырую… катышки рисовые… что эти узкоглазые, – чем питаются…

Валя: Палочками, не только узкоглазые питаются, ими полмира питается… И есть ими можно всё, что хочешь, кроме супа… хотя, при желании, можно наловчиться и суп ими хлебать…

Мужчина: Ты час целый, я замечал, – мы с твоей матерью поедим, а ты только через час из-за стола выходишь, это же с ума сойти можно! Возьми ложку, как человек!..

Валя: Чувство сытости приходит, знаешь, когда?

Мужчина: Когда?

Валя: Через полчаса, как начал есть, – вот вы с мамой переедаете, потому что пока едите, не чувствуете, что пора остановиться и не набивать дальше «торбу»… А тут по-малу, по-малу, и всё под контролем…

Мужчина: Но это же всё не наше, – зачем приобщать себя к тому, что у тебя никогда не будет!

Валя: Как же это, не наше…

Мужчина: В России, Валя, чтобы жить, надо вот! (Выставляет вверх ложку). Вот чем есть, загребать побольше и есть, а не клевать, как эти, палочками! Вот, смотри, мы к палке черпалку приделали, потому что с одной палкой у нас за столом делать нечего! Как ты палками своими закуску к себе притянешь, и как закусишь, – никак! Это пусть они у себя, там, на Востоке…

Валя: Так, дядя, здесь, знаешь, после Чингиз-хана, все границы стёрты между Востоком и Западом!..

Мужчина: Это у тебя, в твоей голове, может, стёрты! А у меня не стёрты! И у матери твоей не стёрты!

Валя: А в твоей деревне, откуда ты родом, там ведь фашисты были, да? Оккупация? Поэтому ты так за европейскую культуру радеешь? Кипит немецкая кровушка, взывает?

Мужчина: Выйди, на хуй, из-за стола! Подонок! Не нравится, – заводи свою семью и съезжай, а мы будем жить с твоей матерью вместе!

Валя подходит к дяде, смотрит на него в упор, тыкает палочками в шею.

Мужчина: Ты чего?..

Валя смеётся.

Валя: Ничего… просто тебя нет… ты убит…