проникали новые и новые посетители. Было еще совсем не темно, но в помещении клуба светило электричество, и понять это можно было тоже, только заглянув в те самые двери, потому что все окна длинного здания глухо чернели плотной драпировкой тяжелых портьер. Здесь раньше был кинозал, и нужная темнота легко достигалась в любое время суток.
Вообще же место для наблюдения оказалось не самым удачным — некуда укрыться.
Митя даже растерялся. Внутрь он идти боялся, чтобы не нарваться на знакомых раньше времени. А снаружи… Снаружи было так, что ему чудилось, будто именно на него смотрит сейчас все Бузырино и его гости. Конечно, надо было подумать о какой — нибудь маскировке заранее. Какой — нибудь прикид, парик, накладные усы или борода, черные очки или что — то еще из гардероба или гримерной сыщика, но чего нет — того нет.
Ко всему прочему, вход на дискотеку оказался платным, хотя и недорогим, Митя не учел и этого. Опять выручил Бэн, у которого оказались с собой необходимые средства.
— Ну, что ты застыл? — спросил он Митю, действительно остановившегося в нерешительности у какого — то забора напротив дверей клуба, но через пространство маленькой площади. — Милости прошу, все оплачено.
— А как я туда пойду? — в свою очередь спросил горе — сыщик. — Меня сразу вычислят. И здесь негде спрятаться. Вот если бы уже началось.
Тут же, будто по Митиной просьбе, в клубе погас свет и одновременно мощно грохнула музыка в сопровождении хора радостных воплей, дождавшихся начала участников предстоящего веселья.
— Идите, идите, — поторопил Митя друзей, — я сам что — нибудь придумаю. Дайте мне полную свободу действий.
— Ну смотри, — с сомнением произнес Бэн и, подцепив Тошу под руку, двинулся к неправдоподобно темнеющим дверям. Через несколько шагов они остановились, и Бэн сразу обернулся. — Если что, ты кричи, что ль, — не то предложил, не то попросил он.
— Угу, идите — идите, — подогнал их взмахом руки Митя.
Когда Бэн и Тоша переступали порог сельского увеселительного заведения, с новым музыкальным взрывом будто блеснула молния и пошла себе блистать разными оттенками в такт ритмического безумия.
— Ух ты, — подивился Митя, — у них даже есть цветомузыка.
Это было и хорошо, и плохо. С одной стороны при блеске разноцветных всполохов Бэну легче будет собрать на себя внимание окружающих, но могла сложиться и такая ситуация, когда Мите надо будет тоже войти внутрь, а там при тех же всполохах его могут некстати узнать. И не убережешься, потому что время света разорвано, все неожиданно — каждая новая вспышка выхватывает из тьмы совсем новую картинку жизни. Митя — то думал — здесь будет освещена сцена, и все, а тут вон как…
Его внимание привлек нарастающий рокот, перед которым глохли даже рвущиеся на волю из дверей дискотеки 'Веселые децибелы'. А еще через мгновение у Мити отвисла челюсть, со стороны шоссейки от Зараева выкатил знакомый мотоциклетный монстр, оседланный Лысым и еще кем — то, кого Митя не знал. Сзади Сереги сидел и обнимал его за пояс крепкий статный парень с короткой стрижкой, маленькими, еле заметными усиками и бесстрастным выражением лица.
— Поставили, значит, карбюратор, — пробормотал Митя и попятился, но уткнулся задом в забор. Тогда он не нашел ничего лучше, как просто отвернуться и сделать вид, будто прикуривает несуществующую сигарету. Когда же конспиратор осмелился бросить косой взгляд через правое плечо на место главного действия, то увидел только пустой древний мотоцикл в ряду с иномарками — и больше никого.
— Где же остальные? — Митя продолжал разговаривать сам с собой вслух. Это получалось непроизвольно, но помогало сбить нарастающее в нем напряжение. И он тут же ответил на свой вопрос сам: — Наверное, внутри.
Действительно, Никита с Мишкой уплыли вниз по течению на баллонах еще в обед, а Игорь мог добраться до клуба в пешем порядке заранее. В том, что в Бузырино соберется вся зараевская компания, Митя не сомневался.
Теперь все они, очевидно, внутри, а он только один снаружи. Не в силах более оставаться в полном неведении, Митя медленно двинулся через площадь, но уже на полпути решил поискать иные, нестандартные пути проникновения на дискотеку. Такие, чтобы видеть все и всех, а самому оставаться все — таки незамеченным. Эта мысль зиждилась на подозрении, догадке, порожденной смутными воспоминаниями или интуицией, но постепенно перерастающей в уверенность, что с другой, противоположной входу стороны клуба существует ржавая пожарная лестница, спускающаяся почти из — под крыши от чердачной дверки и заканчивающаяся над землей на высоте полутора человеческого роста.
Обогнув клуб справа почти бегом, Митя чуть не вскрикнул от радости и удивления. Так и есть! Лестница была на месте, и даже дверца на чердак приоткрыта, вот только нижняя ржавая ступенька выглядела недосягаемой.
Митя огляделся в поисках чего — то такого, что могло бы служить ему подставкой, с которой он мог дотянуться или допрыгнуть до желанной перекладины. Во дворе за клубом всякого хлама валялось достаточно, но наиболее подходила для означенной цели старая колченогая парта, вся вихлястая и ободранная донельзя. Как ее еще до сих пор не спалили?
С трудом Митя подтащил ее под лесенку, вскарабкался на неверную, ходящую ходуном подставку, выпрямился, балансируя, как циркач. Посмотрел вверх, примерился и подпрыгнул. Ему повезло, он ухватился за шершавый холодный прут нижней ступеньки и повис, колеблясь садеркой, ощущая вес своего тела. Парта постояла еще мгновение, вибрируя на месте, и сложилась карточным домиком.
Теперь Мите надо было подтянуться, да и не только подтянуться, но выжать еще самого себя по пояс или сделать подъем переворотом, как учил их в школе физрук Валерий Иваныч по прозвищу Чкалов. Да только Митя никогда не блистал спортивными достижениями. Сознавая это, он весной начал качаться гирями, да к лету уже как — то бросил. Вот был бы на его месте Бэн… Но Бэн находился в другом месте, и Митя дорого бы сейчас дал, чтобы узнать, что он там делает и вообще, что вокруг него происходит.
Он собрал все свои силы и, кряхтя и напрягаясь до боли в мышцах, подтянулся так, что зацепился за ржавую перекладину подбородком, резко выкинул левую руку и уцепился за вертикальную составляющую лестницы, еще раз со стоном подтянулся и, отчаянно болтая ногами, перевалил — таки перекладину грудью и тут же чуть не нырнул носом вниз, темечком в плоскость столешницы парты. Еле удержался, лежа на железке животом и снова опасно балансируя. Но главное позади, поднял полтела — сделал полдела. Через несколько секунд Митя уже стоял на нижней перекладине правым коленом, а еще через полминуты скрылся под крышей на чердаке, старательно прикрыв за собой дверцу.
Грохот тут стоял особенный, такой, как если бы Митя попал внутрь деки диковинного акустического инструмента. Музыка волнами прорывалась сквозь пол — потолок и резонировала, ударяясь о стальные листы покатой крыши. При этом пол — потолок под ногами ритмично подпрыгивал, в такт всему этому плясало и Митино нутро, казалось, что вот — вот, попав в резонанс, оторвется с привязи сердце.
Здесь было не так уж темно, щелястые торцовые стенки пропускали достаточно света, чтобы не только ориентироваться, но и видеть кое — какие детали. Как и на всех чердаках, пахло пылью и голубями. Сейчас их тут не было, очевидно, по причине все того же 'концерта', который птицам не нравился. Но следы былого присутствия этих пернатых видны были повсюду, Митя просто шел по ним. Он не мог не видеть этого, потому что сосредоточенно рассматривал у себя под ногами пол — потолок, выискивая хоть какую — то щель или отверстие, через которое можно было проникнуть на дискотеку взглядом. Увы, ничего похожего не находилось. Только пыль да перья вперемешку с голубиным гуано.
Так он дошел почти до противоположной торцовой стенки чердака над входом в клуб, как вдруг увидел то, на что даже не надеялся. Это был настоящий люк, перед которым Митя сразу же пал на колени, не позаботившись о чистоте своих штанов. Он хотел подцепить его пальцами, но ничего у него не получилось, тогда он хлопнул себя ладонями по карманам в надежде нащупать там свой ножичек. 'Ах черт, как некстати!' — он подарил его сегодня Алене при прощании. И тут он вспомнил, что во время поисков 'смотровой щели' ему попадался на глаза длинный кривой кровельный гвоздь, который сейчас можно использовать как рычаг.
