касается его носа… ты сказал сержанту Колону, что кто-то взял его нос. Его настоящий нос. Не мог бы ты, — добавил Моркоу таким тоном, словно разговаривал с полным идиотом, — показать нам свой настоящий нос, Боффо?

Боффо постучал пальцем по огромному красному носу.

— Но это… — начала было Ангва.

— …Твой настоящий нос, — закончил Моркоу. — Спасибо.

Клоун немного успокоился.

— Думаю, мне лучше уйти, — сказал он. — Мне такие разговоры совсем не нравятся. Они меня расстраивают.

— Извини, — повторил Моркоу. — Просто… у меня появилась кое-какая мысль. Я уже думал над этим… но сейчас почти уверен. Кажется, я кое-что знаю о человеке, который это совершил. Однако мне нужно еще раз взглянуть на яйца.

— Ты хочешь сказать, его убил какой-то другой клоун? — угрожающим тоном спросил Боффо. — Потому что, если ты намекаешь именно на это, я немедленно иду прямо к…

— Не совсем так, — возразил Моркоу, — но я могу показать тебе лицо убийцы.

Он протянул руку и взял что-то со стола. Потом повернулся к Боффо и разжал кулак. Моркоу стоял к Ангве спиной, и она не видела, что он держит в руке.

— О! — Боффо испустил сдавленный крик и ринулся прочь по Залу Ликов, шлепая огромными башмаками по каменным плитам.

— Спасибо, — прокричал Моркоу ему вслед. — Ты очень нам помог!

Он снова сжал кулак — но неплотно, так чтобы не раздавить яйцо.

— Пошли, — сказал он. — Нам пора. Думаю, через пару-другую минут мы станем здесь не слишком популярными.

— Что ты ему показал? — спросила Ангва, когда они с достоинством, но быстро, зашагали к воротам. — То, что и хотел тут найти? Значит, все эти разговоры о том, что ты хочешь осмотреть музей…

— Я действительно хотел его осмотреть. Хороший стражник не должен упускать возможности узнать что-то новое.

Они добрались до ворот. И ни один торт не был брошен в них из темноты мстительной рукой.

Ангва прислонилась к наружной стене. Воздух за стенами Гильдии пахнул куда приятнее — что было весьма необычным для воздуха Анк-Морпорка. По крайней мере, здесь люди могли смеяться бесплатно.

— Ты не показал мне, что его так испугало, — напомнила она.

— Я продемонстрировал ему убийцу, — откликнулся Моркоу. — И мне очень неприятно. Я не думал, что он так отреагирует. Наверное, виной всему страх, который сейчас охватил город. Но тут еще дело в отношении — это очень похоже на то, как гномы относятся к своим инструментам. Что ж, у каждого свои причуды.

— Ты нашел в музее лицо убийцы?

— Да.

Моркоу разжал кулак.

На ладони лежало чистое яйцо.

— Он выглядел примерно так, — сказал он.

— У убийцы не было лица?

— Да нет, ты сейчас думаешь как клоун. Я немного простоват, — продолжал Моркоу, — но, насколько могу судить, все происходило примерно следующим образом. Кто-то из наемных убийц решил отыскать способ входить и выходить незаметно. Он вспомнил, что Гильдии разделены лишь тонкой стенкой. У него была своя комната. Оставалось лишь выяснить, кто живет за стеной. Потом он убил Бино, забрал его парик и нос. Его настоящий нос, как называют это клоуны. Ну а грим особой проблемы не представлял. Его можно раздобыть где угодно. В Гильдию он вошел, загримировавшись под Бино. Пробил дыру в стене. Потом проследовал во двор Гильдии Наемных Убийц, но перед тем переоделся в соответствующие одеяния. Из музея он взял… ружие и вернулся сюда. Снова прошел сквозь стену, надел костюм Бино и ушел. А потом кто-то убил его.

— Боффо сказал, что Бино выглядел каким-то обеспокоенным.

— И я посчитал это странным, ведь нужно находиться к клоуну очень близко, чтобы разглядеть его настоящее выражение лица. Но можно заметить, что грим наложен как-то не так. Так, словно его наложил человек, не привыкший это делать. Но самое важное заключается в том, что если другой клоун видел, как лицо Бино выходит за ворота, значит, он видел, как выходит сам Бино. Клоуны и представить себе не могут, что кто-то посмел использовать это лицо. Такой уж у них образ мыслей. Клоун и его маска — это единое целое, одно и то же. Без маски, без грима клоун просто не существует. Клоун не может использовать лицо другого клоуна точно так же, как гном не может использовать инструменты другого гнома.

— Но убийца пошел на этот рискованный ход, — заметила Ангва.

— Вот именно. А ход был очень, очень рискованным.

— Моркоу? Что ты собираешься предпринять?

— Думаю, неплохо было бы выяснить, чья комната находится за той стенкой, в которой проделали дыру. Скорее всего, там жил приятель Бино.

— Мы пойдем сейчас в Гильдию Наемных Убийц? Вдвоем?

— Гм. Ты права.

Моркоу выглядел настолько удрученным, что Ангва просто не могла не помочь ему.

— Который час? — спросила она.

Моркоу очень осторожно достал из бархатного мешочка подарочные часы Ваймса.

— Сейчас…

…Динь, динь, дон, дон… динь… динь…

Они терпеливо ждали, пока часы перестанут звонить.

— Без четверти семь, — ответил Моркоу. — Абсолютно точно ходят. Я выставил их по солнечным часам Университета.

Ангва посмотрела в небо.

— Ладно, — сказала она. — Думаю, мне удастся выяснить все, что тебе нужно. Предоставь это мне.

— Но как?…

— Э-э… Ну… Я могу снять доспехи… И… и попытаться пробраться туда под видом сестры кухарки или еще кого-нибудь…

Моркоу в этом явно сомневался.

— Думаешь, получится?

— А ты можешь предложить что-нибудь другое?

— Сейчас — не могу.

— Итак, тогда я… Э-э… Послушай, возвращайся к остальным стражникам, а я поищу, где можно переодеться во что-нибудь более подходящее.

Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, откуда доносится гнусное хихиканье. Гаспод обладал уникальной способностью появляться бесшумно, как облачко сероводорода в забитой народом комнате, и точно так же, как этот газ, он заполнял собой все свободное пространство.

— А где ты найдешь одежду? — продолжал допытываться Моркоу.

— Хороший стражник всегда готов к импровизации, — нравоучительно произнесла Ангва.

— Этот песик ужасно сопит, — заметил Моркоу. — Почему он вечно таскается за нами?

— Понятия не имею.

— Смотри, по-моему, он принес тебе подарок.

Ангва наконец отважилась бросить на Гаспода подозрительный взгляд. В пасти пес едва удерживал очень большую, прямо-таки огроменную кость. Шириной кость была больше длины самого Гаспода, а принадлежала она, вероятно, существу, умершему в какой-нибудь выгребной яме. В некоторых местах она была покрыта зеленой плесенью.

— Очень мило, — холодно откликнулась Ангва. — Послушай, тебе пора. Давай я сама во всем