— Ты, наверное, частенько дежуришь у ворот, а, Боффо? — как бы между делом поинтересовался Моркоу, пока они шли по двору Гильдии.

— Ха! Почти все время, — ответил Боффо.

— И когда последний раз к Бино приходил этот друг, ну, ты знаешь, из убийц?

— Тебе и об этом известно… — протянул Боффо.

— О да, — сказал Моркоу.

— Примерно десять дней назад. Тут лучше обойти, зона действия торта…

— Он забыл, как зовут Бино, но знал, где находится его комната. Не помнил номер, однако прошел прямо в нее, — продолжил Моркоу.

— Все правильно, — сказал Боффо. — Это доктор Пьеро рассказал?

— Я разговаривал с доктором Пьеро, — подтвердил Моркоу.

Ангва, которая пошла в музей вместе с ними, постепенно начала понимать, как Моркоу задает вопросы. Он задавал их, не задавая. Просто говорил людям, что думает или о чем догадывается, а они, поддерживая разговор, сами сообщали все подробности. И он всегда, действительно всегда, говорил правду.

Боффо распахнул дверь и завозился, пытаясь зажечь свечу.

— Вот мы и пришли, — объявил он. — В промежутках между дежурствами у ворот я работаю здесь.

— О боги, — едва слышно вымолвила Ангва. — Это ужасно.

— Очень интересно, — сказал Моркоу.

— С точки зрения истории, — добавил Боффо.

— Все эти маленькие головы…

Они уходили в никуда, полка за полкой, уставленные маленькими клоунскими головками. Музей выглядел так, словно у племени охотников за головами вдруг развилось изощренное чувство юмора и они решили привнести в мир чуточку веселья.

— Яйца, — сказал Моркоу. — Обычные куриные яйца. Берешь яйцо, делаешь с обеих сторон отверстия и осторожно выдуваешь содержимое. А потом клоун рисует на яйце свою маску, она считается его официальным обличьем, и никакой другой клоун не имеет права ее использовать. Это очень важно. Некоторые лица принадлежали нескольким поколениям одной семьи. Лицо клоуна — очень ценная вещь. Я прав, Боффо?

Клоун не сводил с него глаз.

— Откуда ты все это знаешь?

— Читал в книжках.

Ангва взяла древнее яйцо. К нему был прикреплен ярлык с дюжиной имен, причем все были зачеркнуты, кроме последнего. Чернила, которыми были написаны первые имена, выцвели и стали почти невидимыми. Она поставила клоунский лик обратно на полку и машинально вытерла руку о рубашку.

— А что будет, если клоун решит вдруг использовать лицо другого клоуна? — спросила она.

— О, все новые яйца мы сравниваем со стоящими на полках, — сказал Боффо. — Это строжайше запрещено.

Они двинулись по проходу. Ангве вдруг показалось, что до ее ушей доносится чавканье заварного крема в миллионах штанов; от стен отражалось эхо миллионов хлюпающих носов; миллионы улыбок сияли на совсем не улыбчивых лицах. Наконец они подошли к нише, в которой стояли стол со стулом и висела полка со старыми бухгалтерскими книгами. Тут же помещался клоунский верстак, уставленный заляпанными краской банками, заваленный пучками крашеных конских волос и другими предметами, необходимыми для весьма специфического искусства росписи яиц. Моркоу взял прядь крашеных конских волос и с задумчивым видом покрутил ее в руках.

— А если предположить, — сказал он, — что клоун, я имею в виду, клоун с собственным лицом… использовал вдруг лицо другого клоуна?

— Что-что? — не понял Боффо.

— Можно ли одному клоуну пользоваться гримом другого клоуна? — попробовала объяснить Ангва.

— О, это происходит все время, — махнул рукой Боффо. — Мы постоянно одалживаем друг у друга плюхи.

— Плюхи? — переспросила Ангва.

— Грим, — перевел Моркоу. — Но, я думаю, младший констебль хотела спросить о том, может ли клоун загримироваться так, чтобы выглядеть другим клоуном.

Боффо наморщил лоб, словно пытался найти ответ на вопрос, ответа на который просто не существует.

— Что-что?

— Слушай, Боффо, тут есть яйцо Бино? Можно на него взглянуть?

— Оно где-то тут, на столе. Конечно, взгляните. Вот оно.

Боффо передал им яйцо. С красным носом-пуговкой и в рыжем парике. Моркоу поднес его к свету и достал из кармана пару каких-то рыжих нитей.

— Но, — Ангва предприняла еще одну попытку добиться от Боффо ответа, — ты можешь, скажем, проснуться утром и наложить грим так, чтобы выглядеть другим клоуном?

Он уставился на нее. Под перманентно унылой маской сложно было различить истинное выражение лица, но ей показалось, что с таким же успехом она могла предложить Боффо совершить специфический половой акт с маленьким цыпленком.

— Как я могу так поступить? — наконец отозвался он. — Тогда это буду уже не я.

— Но ведь кто-то другой так поступил.

Из цветка в петлице Боффо брызнула вода.

— Я не обязан выслушивать подобные непристойности, госпожа.

— Значит, ты говоришь, — вмешался Моркоу, — что ни один из клоунов никогда не стал бы раскрашивать свое лицо под другого клоуна?

— Опять вы за свое?!

— Да, но ведь, наверное, такое иногда — очень редко — случается… Что молодой клоун…

— Послушайте, мы приличные люди, понятно?

— Извини, — сказал Моркоу. — Я тебя отчасти понимаю. Итак… когда мы нашли несчастного господина Бино, на нем не было парика, но тот легко мог свалиться, когда Бино падал в реку. А вот что