— Да, Сэм. Массовое производство. Штамповали готовых наркоманов и поставили это на поток. Под вывеской Внутреннего Мира набирали «учеников и последователей», малыми дозами приучали к препарату, а затем наступал момент, когда организм просто не мог обходиться без такой подпитки. И потом — прозрение. Я сегодня встречался с парочкой выпускников. Подходят по всем параметрам.

Я подошел к Прессу:

— Скажи-ка нам, свинья, что ты туда подмешивал? Морфий? Или немного героина?

Ничего от него не добившись, я резко повернулся к Мэгги:

— А ведь это, кошечка, твоя идея, не так ли? Отвечай. Это ты придумала, чтобы курс обращения в вашу философию длился четыре недели?

Сэм подошел сзади и положил руку мне на плечо:

— Четыре недели? Они выбрали именно такой период?

— Да. Мне рассказал это парень, который писал лекции для Нарды. Этот недоумок даже речь себе сочинить не мог.

Сэм заскрежетал зубами:

— И каждый раз, все четыре недели, во время каждой службы они получали отраву?

— Да. И это ж все накапливается.

— Конечно. Человек привыкает. Четыре недели — срок более чем достаточный. Чтобы привыкнуть, вполне хватит. А потом, когда этот червь в них уже сидит, они будут кормить его все больше и больше. Иначе он им жизни не даст. Признаваться не пойдут, сами залезли, а пойдут добывать денежку.

— Я, Сэм, еще хотел кое-что сказать. Когда эта милая крошка, — я кивнул на Мэгги, — организовала убийство Джорджии, то причина смерти была очевидна. Огнестрельные раны. Медэксперт наверняка укажет и куда вошли пули, и траекторию, и так далее. Другого ничего он попросту и искать не будет. Но я готов дать голову на отсечение, что проведи мы сейчас полное вскрытие, и окажется, что Джорджия накачана до предела. А отсюда, в свою очередь, вытекает и логичное объяснение, куда уплывали денежки со счета. Никакого шантажа не было. Она платила за наркотик, без которого не могла жить.

Я снова обратился к Мэгги:

— Не нравится, киска? С тобой все кончено. Так же, как и с Прессом. Спорю на что угодно, у тебя полно этой дряни прямо в «Эль Кучильо». А еще могу поспорить, что Мигель после закрытия занимается там бизнесом. Обслуживает жаждущих клиентов. Я встретил его ночью в клубе, когда там никого уже не было, и знаешь, киска, что он делал? Не только обслуживал, но и сам нагрузился по самые жабры. Что, Мэгги, не знала? Ну так, значит, он сам, втихаря. Водил тебя, дуру, за нос. Я сказал ему, так он еще и обиделся, нож в меня швырнул. Но ничего, Мэгги, это лишь цветочки. Ты у нас пойдешь за убийство. Я все думал, почему так важно было заставить замолчать Джорджию Мартин, когда в субботу вечером она начала высовываться. Ведь она дала вам понять, что что-то замышляет. Сейчас я в этом уверен. И дело не в пропавшей сестре и не в вашей идиотской религии, а дело в том, что она сама принимала. Тоже была одной из тех, кто клюнул на приманку. Теперь мне ясно, почему она не раскрывалась до конца. Хотела и себя оградить, и честь семьи уберечь. И конечно же волновалась за сестру. Но одновременно Джорджия била и по себе. Не знаю откуда, но она узнала про «Эль Кучильо». Что «Эль Кучильо» в этом деле участвует. Как она получила такие сведения, пока не ясно, но ты, Мэгги, это мне расскажешь. А может, она тоже пользовалась услугами Мигеля? Когда клуб уже закрыт, а? А может, еще что-нибудь? От тебя можно ждать любой пакости. В общем, в субботу Джорджия боялась быть одна, ей нужно было прикрытие. Но никому, связанному с ОВМ, не позволено болтать лишнее, и Джорджию пришлось убрать. А убрать человека для тебя — все равно что муху раздавить. Набрала номер и шепнула Сипелям. Раз плюнуть. Именно ты заговорила тогда про телефоны, помнишь?

Мэгги заерзала:

— Позвонить им мог кто угодно. Почему обязательно я?

— А-а, вот как заговорила. — Я усмехнулся. — Значит, ты признаешь, что это дело рук Сипелей?

— Нет. Я ничего не признаю.

— Но ты стояла во главе. Не Пресс, а именно ты. Когда я убил Пола, второй братец пошел почему-то не к Прессу, а к тебе.

— Откуда ты это взял?

— От тебя, Мэгги. Ты сама себя выдала.

Она, не понимая, вытаращила глаза.

— Как дважды два, Мэгги. — Я показал отнятый у нее револьвер. — Вот это называется хранением краденого. Я не шутил, когда говорил это. У тебя был мой тридцать восьмой. Ты сама его сюда принесла. Правда, убивать ты собиралась не меня, а Трэйси. Я свой револьвер в последний раз видел, когда отдавал его Сипелям у Нарды в доме. Пресс с тех пор никого из них не видел. И получается, что ты его могла взять только у Питера. Если непонятно, могу объяснить письменно.

— Не знаю я никакой Трэйси. И вообще не понимаю, о чем ты. — Мэгги начала заметно нервничать. Она то и дело облизывала пересохшие губы. — И с чего бы это вдруг я вздумала затыкать рот какой-то Трэйси?

— С чего, ты спрашиваешь? Хорошо, сейчас объясню.

Я обернулся к входной двери и позвал Трэйси. Слышно было, как по коридору быстро застучали ее каблучки. В дверях я ее встретил и подвел к Мэгги.

— Ну так что, Трэйси? — как ни в чем не бывало спросил я.

Трэйси не подвела. Она сказала то, что нужно, и так, как нужно. Будто репетировала по меньшей мере полчаса, а не несколько секунд в лифте.

— Да. Я абсолютно уверена. Там была эта самая женщина.

— Спасибо, милая. Что скажешь, Мэгги? Или это мне тоже изложить в письменной форме?

Никакой писанины, однако, не потребовалось. Мэгги была явно напугана.

— Правильно, Мэгги. Конечно же ты не была уверена, что она тебя как следует рассмотрела. Я имею в виду там, в храме, когда ее вели по лестницам. Но ты высунулась не вовремя. Да, она плакала, когда ее вели, но твое лицо она не забыла. И, конечно, она, увидев тебя в храме, не могла не сообразить, что ты прямо причастна к ОВМ. Следовательно, ее ты тоже решила прикончить. Глупо же оставлять свидетелей, верно? Когда Питер передал тебе мой револьвер, ты правильно сообразила, что мы сбежали. Потом ты правильно рассчитала, что Трэйси дома, и позвонила, притворившись, что это я. Трэйси мой голос по телефону не слышала, тебе здесь повезло, и попалась. Но чтобы избавиться от Трэйси, сначала тебе надо было убрать с дороги меня. Встретиться с нами обоими в одно и то же время ты не решилась. О'кей, тогда ты звонишь мне, придумываешь свидание у черта на куличках и беспрепятственно проникаешь в офис. К сожалению, я вернулся скорее, чем ты полагала. И ты здорово придумала — воспользоваться моим же оружием. Ты, Мэгги, не была уверена, знаю ли я что-нибудь, но ты не могла, никак не могла оставить в покое Трэйси. А когда Трэйси убита из моего кольта, получается, что и я замешан не на шутку. Но, дорогая моя Мэгги, странным было то, что телефон зазвонил сразу же, как только я вошел в офис. Как будто за мной следили. Тебе бы подождать немного, но… Или у тебя времени не было? И почему вдруг на перекрестке Мэйн именно с Сотой? Почему не с Десятой или Двенадцатой? Или вообще где-то поблизости? А потому, что тебе надо было загнать меня подальше и выиграть время. Ясно как Божий день. Все, Мэгги. Твоя песенка спета. Тебе конец. И ты должна это признать.

Мэгги кусала губы и молчала. Воспользовавшись этим, я отозвал Сэмсона в сторонку, и мы говорили так, чтобы никто не слышал. Сэм перешел на шепот:

— Все идет отлично, Шелл. У меня идея. Я сейчас беру Пресса и занимаюсь им где-нибудь в другом месте, О'кей? Мне кажется, я сумею найти комнату на вашем этаже. А ты продолжай наседать на эту жирную перечницу. Кто-то из них должен не выдержать, согласен?

— Согласен, Сэм. Договорились.

Я откинул барабан тридцать восьмого, все патроны были на месте.

— Стой, Сэм, погоди минутку. Пора признаться, что кое-что от тебя я все-таки скрыл. Тогда у Нарды, когда я взял стакан из ванной, я прихватил еще и кое-какие журналы. В них расписывались люди, приходившие на утренние моленья.

Сэм наморщил лоб и задумался:

— То есть ты хочешь сказать, что имеешь на руках списки выпущенных ими наркоманов. Тех,