бестолково. Я ведь видел, что они, как стадо без пастыря,- заперты, словно в тесном загоне» [Фома Сплитский 1997, с. 107]. Как уже указывалось выше, венгерский хронист, по-видимому, отразил священный ритуал, исполняя который Бату обратился к Небу, прося даровать победу в предстоящем бою: «...Весь день и всю ночь он ни с кем не говорил, а только молился и причитал; и он велел мусульманам также собраться и возносить молитвы» [Juvaini 1997, р. 270-271; Негри 1844, с. 385-386]. Несомненно, харизматическая власть и умение вовремя сказать нужные слова воинам позволяли Бату поддерживать боевой дух в своих многочисленных и разноплеменных войсках.

Утром 11 апреля брат Белы герцог Коломан и Калочский епископ Хугрин, не посоветовавшись со своим предводителем и сюзереном, выступили во главе своих дружин к мосту, по которому проходила переправа через Шайо и, легко разогнав незначительные силы монголов, собравшиеся у него, выставили там свою охрану. Бату приказал выставить напротив моста семь камнеметных машин, которые расстреляли всю венгерскую охрану [Фома Сплитский 1997, с. 107; см. также: Свентославский 2002, с. 373]. После этого войска Бату начали переправу через мост. Несмотря на разгром передовых отрядов венгров, при переправе воины Бату столкнулись с сильным сопротивлением, причем, согласно «Юань ши», погиб некий предводитель монголов «Бахадур» {Юань ши 2004, с. 504][14]. Бенедикт Поляк также сообщает, что герцог Коломан «в первой же схватке собственноручно сбросил главного предводителя тартар с моста над этой рекой вместе с лошадью и оружием в бездну смерти», возможно имея в виду того же «Бахадура» [Ц. де Бридиа 2002, с. 112]. Сообщающий об этих событиях персидский автор начала XIV в. Вассаф пишет, что предводителем передового отряда был Сартак — старший сын Бату [СМИЗО 1941, с. 84].

Несмотря на отпор венгров, монгольским войскам удалось переправиться и даже захватить противника врасплох. Окружив венгерский лагерь, монголы обрушили на защитников ливень стрел, в том числе и зажигательных, венгры так и не пришли к согласию по поводу совместных действий: пока большинство баронов готовились к бою, герцог Коломан, епископ Хугрин и присоединившийся к ним магистр тамплиеров в Венгрии попытались перейти в контратаку. Их немногочисленные отряды очень скоро были смяты, тяжелораненые герцог и епископ вернулись в лагерь, а магистр погиб. Часть венгерского воинства погибла ог стрел, остальные, так и не получив приказа по поводу дальнейших действий, обратились в бегство. Венгры пытались выбраться из лагеря, но им преграждали путь упавшие палатки и веревки от них, в образовавшейся давке задниенапирали передних, и многие погибли по вине своих же соратников. Лишь отряду епископа Хугрина удалось вырваться, но эта удача оказалась эфемерной: монголы позволили венграм выйти по одной из дорог, а затем прижали епископский отряд к болоту и истребили полностью вместе с самим предводителем и епископами Матфеем Эстергомским и Григорием Дьерским, присоединившимися к Хугрину по пути [Фома Сплитский 1997, с. 107-110].

Королю Беле удалось спастись, и он искал убежища в Австрии. Его брат герцог Коломан пытался укрыться в Пеште, но именно этот город стал следующим объектом нападения соединившихся монгольских отрядов Бату, Субэдэй-багатура, Орду и Кадана. Пешт и Буда вскоре пали, вскоре их судьбу разделили еще несколько городов, в том числе и Эстергом — уже шестая столица, взятая под предводительством Бату. Подробности битвы при Мохи и последующих событий ярко описаны Фомой Сплитским, который, несомненно, использовал сведения участников сражений. Персидский же историк Рашид ад-Дин, не имевший возможности общаться с современниками событий, ограничился краткой фразой: «Затем Бату [направился] в сторону Истарилава [Эстергома? — Р. П.] и сразился с царем башгирдов, и войско монгольское разбило их» [Рашид ад-Дин 1960, с. 45]. Почти так же лаконично и сообщение Ипатьевской летописи: «Король же Бела и Каломан сретоша и на реце Соленой; бившимся им полкомъ, бежаша Угре, и гнаша е Татаре до реке Доуная» [ПСРЛ 1908, с. 785-787].

Я привожу столь подробное описание битвы на Шайо, потому что это единственное сражение за весь западный поход, о котором на основании источников можно говорить, что его выиграл сам Бату. В связи с этим встает вопрос: будет ли обоснованным включать Бату в число полководцев, как это делают авторы современных популярных изданий типа «Ста знаменитых полководцев»?

Согласно сведениям источников, он неоднократно предводительствовал войсками, которые одерживали крупные и стратегически важные победы, захватывали большие укрепленные города. Но нельзя не обратить внимания на весьма характерный факт: каждый раз при Бату оказывался какой-либо царевич- Чингизид или военачальник менее знатного происхождения, сыгравший в сражении или осаде города куда более значительную роль, чем сам предводитель похода! Так, в Волжской Булгарии передовые отряды возглавлял Шибан, а вместе с Бату находился военачальник Бурундай, про которого даже русские летописцы сообщают, что именно он «пленил всю землю Булгарскую» [Воинские повести 1985, с. 94]. В осаде Рязани вместе с наследником Джучи участвовали еще шесть потомков Чингис-хана, несколько Чингизидов осаждали также и Владимир, крупные города Галицко-Волынской Руси, а затем — и города Венгрии. Начатая Бату осада Москвы, согласно Абу-л-Гази, завершилась на пятый день благодаря натиску Шибана. Не менее показателен и случай с Козельском, описанный Рашид ад-Дином: «Бату подошел к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня». Как видим, большинством своих побед Бату был обязан другим военачальникам.

Похоже, что самого Бату вовсе не прельщали лавры полководца, и он доверял командование военными операциями подчиненным ему военачальникам. Об этом весьма красноречиво свидетельствует сообщение «Юань ши», согласно орому во время битвы на реке Шайо Бату фактически был вынужден принять на себя руководство сражением с бнграми, так как Субэдэй-багатур с частью войск отправился форсировать реку и задержался в поисках переправы. Когда же Субэдэй, наконец, подошел, Бату обрушил на его упреки в неисполнении обязанностей военачальника и гибели войск из-за его опоздания. Однако впоследствии се же вынужден был признать, что «все, что захватили в то время, — это заслуга Субэтая!» [Юань ши 2004, с. 504]. Следует учитывать, впрочем, что это сообщение включено в жизнеописание Субэдэй-багатура, и его автор, соответственно, был заинтересован в превознесении заслуг полководца, потому мог преувеличить его роль в венгерской кампании. Как видим, нет никаких свидетельств источников, под-верждающих полководческие таланты Бату. Вероятно, он самом деле был не полководцем, а именно предводителем — главным организатором похода, в компетенции которого были и стратегические планы, и вопросы управления авоеванными землями. Несомненно, такая роль больше приличествовала наследнику Джучи и предводителю похода, чем руководство сражением или осадой отдельного города!