отсутствие ребенка, приютив целую кучу беспризорных собак и двух беспородных кошек.
Они любили Дилайлу и относились к ней как к дочери, которой у них не было: брали ее на прогулки, баловали подарками и отдавали ей столько любви, сколько нужно любому ребенку. В детстве она часто подолгу гостила у них дома, упоенно играла с рулонами обоев и банками краски. Когда девочка подросла, дядя Стэн стал брать ее с собой на свою странную работу. Она садилась на пол по-турецки, ела приготовленные тетей Ширли сандвичи с мясом и смотрела, как дядя превращает обычные дома в самые настоящие дворцы при помощи красивых обоев и винила. Она смотрела и училась расписывать стены, создавать настроение при помощи красок и делать так, чтобы помещение казалось просторнее. Конечно, она была слишком мала и не понимала, что такое дизайн интерьера, но уже знала многое о цвете и форме, пространстве и свете. И еще она знала, что хочет этим заниматься, когда вырастет…
Бар был полон народу. Здесь были и те, кто позже обычного пришел на ленч, и любители выпить вечерком, по случаю субботы появившиеся пораньше. Дилайла привстала на цыпочки и вытянула шею, чтобы видеть поверх голов, сквозь спертый воздух, пропитанный табачным дымом и винными парами. Меньше всего ей хотелось бы встретить Ленни, а он запросто мог здесь оказаться. Стэн пригласил и его, а Ленни не из тех, кто откажется от приглашения выпить, тем более в субботу вечером.
Дилайла увидела Ширли – та сидела возле стойки бара, потягивала портвейн с лимоном и болтала с Верой, хозяйкой заведения. Подняв глаза, Ширли поймала взгляд Дилайлы и помахала ей, не выпуская мундштук из руки. Дилайла улыбнулась и стала пробираться сквозь группу оживленно переговаривавшихся девчонок-подростков.
– Привет, дорогая, – проворковала Ширли, поцеловав Дилайлу и оставив на ее щеке ярко-красный отпечаток. Она благоухала лаком для волос и туалетной водой. – Твой дядя будет счастлив, что ты пришла.
– Ну, конечно, пришла. Неужели ты думаешь, что я могла отпустить вас в Испанию, не попрощавшись? – Дилайла улыбнулась и крепко обняла Ширли. Боже мой, Испания! Даже ее дядя с тетей, люди пожилые, и то живут гораздо интереснее, чем она.
– Привет, дорогая! – Дядюшка Стэн появился с пустым стаканом в руке и погладил Дилайлу по голове. – Как здорово, что ты пришла. – Он улыбнулся лучезарной, не вполне трезвой улыбкой и обнял племянницу. – Чудесно выглядишь. Правда, Вера? – Хозяйка одобрительно кивнула, а Дилайла вспыхнула от смущения. Когда Стэн выпивал, комплименты разлетались от него во все стороны так же легко, как винные пары. Он со стуком поставил стакан на влажную стойку бара. – Повтори, дорогуша. А Ди и Ширли налей то, что они захотят.
– А где Ленни? – Ширли затянулась через мундштук, допила портвейн и подцепила дольку лимона.
– Не знаю. Я ведь пришла прямо с работы, – расплывчато ответила Дилайла. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее допрашивали о местонахождении Ленни. Она молила бога, чтобы Ленни был сейчас дома. Но ее мольбы не были услышаны.
– А вот и Ленни, – воскликнул Стэн и энергично замахал рукой, едва Ленни вошел в бар. – Привет, сынок! Что будешь пить? – Он обнял Ленни за плечи и гордо улыбнулся. – Этот парень скоро станет членом нашей семьи, ведь так? – Он подмигнул Дилайле, которая едва слышно застонала. Стэн все время вмешивался в ее личную жизнь. Когда она была подростком, он выяснял отношения с каждым парнем, с которым она ссорилась, делился с ней жизненным опытом и давал советы, как вести себя с ребятами и покорить того, который понравится. Стэн считал, что в любви как на рыбалке: нужно много терпения и немного удачи.
– Когда ты собираешься сделать из нашей Ди добропорядочную супругу?
Ленни взглянул на Дилайлу, и их глаза встретились. В них были грусть, сожаление и… злость.
– Спросите лучше у Ди, – ответил Ленни, чем поставил Дилайлу в дурацкое положение.
Теперь все смотрели на нее.
– Ну? – Ленни тоже уставился на Дилайлу. Вопрос задан. Ленни решил дать ей последний шанс. Сейчас или никогда.
– По-моему, мы празднуем отъезд Стэна и Ширли в Испанию. – Игнорируя и Ленни, и вопрос, Дилайла повернулась к Ширли. – Во сколько вы завтра улетаете? – как можно беззаботнее спросила она.
Ширли принялась в упоении излагать детали предстоящей поездки. Дилайла видела, как лицо Ленни сделалось каменным. Он схватил со стойки свой стакан и залпом осушил его.
– Я вижу, тебя мучит жажда, приятель, – рассмеялся Стэн, который понятия не имел о том, что происходит между Ленни и Дилайлой. – Вот, выпей-ка еще.
Он протянул Ленни стакан виски, который Вера только что наполнила.
– Спасибо, это как раз то, что нужно, – буркнул Ленни, бросил на Дилайлу взгляд, мрачнее которого не бывает, после чего обрушил свой гнев и разочарование на игровые автоматы.
Вера несколько раз выключила и снова включила свет, давая понять, что бар закрывается. Дилайла почувствовала облегчение. Это была самая длинная ночь в ее жизни. Пять часов подряд она просидела на высоком стуле, пила водку и кока-колу, жевала хрустящий картофель, соленые орешки, яйца по-шотландски, ветчину и сандвичи с сыром – знак внимания со стороны Веры, которая всегда баловала гостей, если был повод. Стэн, как и предполагалось, напился в стельку и был вполне доволен собой. К девяти вечера все посетители моложе сорока разошлись, и остались только завсегдатаи – супружеские пары среднего возраста и пара-тройка законченных пьяниц, которые сидят здесь всю ночь и пьют до тех пор, пока не кончатся деньги или не закроется бар, в зависимости от того, какое событие произойдет раньше. Последние два часа Стэн проверял всех на прочность, исполняя свою вариацию «Когда святые идут в рай», одну из любимейших мелодий его оркестра, и во всю мощь своего голоса исполнял все заказы. Ширли темпераментно аккомпанировала ему на тамбурине и приглашала всех желающих спеть в микрофон.
Ленни весь вечер просидел в углу, болтая с Гэри, его давним приятелем с работы, и демонстративно не замечал Дилайлу. Видно было, что ему с трудом удается держать себя в руках. Он и подумать не мог, что все так повернется. И дело тут вовсе не в нем. Многие знакомые ему женщины были бы на вершине блаженства и тут же сказали бы «да». У него хорошая работа, новая машина, и он совсем не урод, хотя и красавцем себя не считает. Но Дилайле этого мало. Дело-то как раз в ней. Ленни винил во всем эти идиотские глянцевые журналы, в которые Ди вечно сует нос – и потом мечтает о том, чего никогда не сможет иметь. Иначе почему же ее отношение к нему так переменилось за последние годы? Он никак не мог этого понять. Когда они только-только начали жить вместе, она была такая ласковая, такая любящая. Но со временем стала другой – безразличной. Они отдалились друг от друга, это Ленни признавал, но виновата именно Ди, а не он. Да, они действительно стали редко заниматься любовью, но не из-за него – из-за нее. В этом деле у него проблем нет. Если бы только она постаралась, у них бы все было хорошо. В конце концов, ему скоро тридцать, да и она ненамного моложе. Пора подумать о ребенке. Разве не этого хочет любая женщина – выйти замуж и иметь детей? А может, Дилайла влюбилась?..
Ленни нашел Дилайлу взглядом. Она сидела с отрешенным лицом и медленно потягивала из стакана. Вот так всегда: предается мечтам, и лицо пустое и глупое. Еще больше разозлившись, Ленни повернулся к Гэри и продолжил разговор о том, как играет команда Брэдфорда.
А мысли Дилайлы, сидевшей на другом конце зала, были заняты Чарли. Он-то наверняка проводит время гораздо интереснее, чем она. Когда Стэн дошел до «Воспоминаний», Дилайла восприняла это как сигнал, что пора по домам, прервала его крещендо и, крепко обняв его и Ширли, попрощалась. Она будет скучать по ним.
– Ленни, я еду домой. Хочешь, вместе поймаем такси? – спросила Дилайла, стоя перед Ленни – руки в карманах – и стараясь не смотреть на Гэри, который наверняка слышал их разговор и ехидно поглядывал на нее, строя из себя преданного друга. Смешно, ей-богу. На прошлый Новый год он всю ночь уверял Дилайлу, что лучше ей уйти с ним, размахивал у нее перед носом увядшей веточкой омелы и все время норовил поцеловать ее и пропихнуть язык ей в рот.
Ленни поник головой над стаканом и глаз не поднимал.
– Нет, я, пожалуй, еще посижу с Гэри, – проронил он и допил то, что оставалось на донышке.
Дилайла закусила губу. Весь вечер в ней крепло чувство вины, но сейчас оно сменилось досадой. Он хочет наказать ее.
– Ну что ж, – усмехнулась она, – желаю вам хорошо повеселиться.
