— Что ж, спасибо ему, — отрезала Джулия, — потому что нам нужна любая помощь, на которую мы можем рассчитывать.
Она загасила сигарету о собственную подошву. На ней были черные ботинки со шнуровкой, на высоком каблуке, которые наводили Джексона на непристойные мысли о гувернантках Викторианской эпохи.
— Извини, — сказала она, внезапно проникаясь раскаянием и прижимаясь к нему.
Ее тело обмякло, словно из него выдернули струны, и он положил подбородок ей на макушку. Ботинки делали ее выше обычного. Руки у обоих висели по бокам, они только прислонились друг к другу, словно чтобы поддержать равновесие. Он почувствовал запах ее духов, что-то пряное вроде корицы, раньше она такими не пользовалась. Он впервые заметил у нее в ушах сережки — фарфоровые анютины глазки. Их он тоже раньше не видел. Волосы у нее были всклокочены, как обычно, в них легко могла угнездиться какая- нибудь птица, он бы не удивился, если однажды вечером туда нагрянет стайка грачей. («Разве это было бы не чудесно?» — сказала Джулия.) Китайская палочка, на которой, знаменуя победу творческого подхода над законами физики, держалось все сооружение, чуть не выколола Джексону глаз.
На стене позади них висела афиша «Поисков экватора в Гренландии». На ней Джулия тянулась к зрителям, как она сама сказала, с мольбой, но Джексону ее манера показалась жеманной. Вокруг нее пирамидой громоздились лица остальных участников труппы — прием, наводивший на воспоминания о клипе
Она шагнула в сторону со словами:
— Прогон закончится около девяти, и это после дневной репетиции. Наверное, мы пойдем куда- нибудь поесть, а потом выпить. Присоединяйся, поможешь нам зализать раны.
Ему хотелось, чтобы она играла в хорошем спектакле, от которого критики пришли бы в восторг и который потом поставили бы в Уэст-Энде.
Его вдруг прошиб пот от одной мысли.
— Ведь твоя сестра не собирается на премьеру?
— Амелия?
Странно, как она это сказала, словно у нее был выбор, словно Оливия с Сильвией были до сих пор живы. Хотя, может, для Джулии так и было.
— Да, Амелия.
— Нет. Я сказала ей приехать попозже, когда постановка немного обкатается. Ей все равно не понравится, пьеса не в ее вкусе. Ей нравятся Шекспир, Ибсен, Чехов. Я подумала, что она могла бы остаться здесь на несколько дней. Было бы здорово, правда?
— Держите меня.
— Джексон, не дури. Кроме Амелии, у меня никого нет.
Джексон воздержался от вертевшегося на языке: «У тебя есть я», чтобы не накалять обстановку.
— О, чуть не забыла. — Джулия вдруг оживилась (с каких это пор ее настроение стало меняться с такой скоростью?).
Она полезла в свой огромный мешок, вытащив бог знает сколько всякой всячины, пока не нашла то, что искала.
— Бесплатные билеты! — воскликнула она с преувеличенным энтузиазмом.
Поскольку Джексон не сделал попытки их взять, она сунула их ему в руку.
— С кем тебе пришлось отобедать, чтобы их получить? — спросил он.
Почему он не может держать язык за зубами? Рассчитывал пошутить (не очень удачно, никто не спорит), а вышло что-то обидное. Но Джулия только рассмеялась:
— О милый, чтобы их получить, мне пришлось трахнуться с парой клоунов и слоном. Джексон, цирк, это билеты в цирк, их раздают бесплатно, ради рекламы, мне их дал парнишка-коверный. Дело стоящее. Сходи. Вспомни детство, которого у тебя не было.
— Пожалуйста, лаймовый дайкири и «Гленфиддих», — сказал Джексон бармену.
Это был симпатичный старомодный паб, ни музыки, ни игровых автоматов, много полированного дерева и витражного стекла. Он не особенно любил виски, но со времени своего приезда успел хорошенько его распробовать. Наверное, голос шотландской крови наконец-то его дозвался.
— И вы никогда раньше не бывали в Шотландии? — спросила Луиза Монро. — Странно, вам не кажется? Вы чего-то избегаете? С точки зрения психологии.
Значит, светских разговоров не будет, подумал Джексон, никакой обычной при знакомстве болтовни, виляния вокруг да около. «Я ездила во Францию отдыхать. — О, а куда именно?» Или: «Вам нравится кантри? Какое совпадение, мне тоже». Лучше резать правду-матку: «У вас психологическая травма? Вы чего-то избегаете?»
— Не знаю, — ответил Джексон. — А вы? Избегаете чего-нибудь?
— Вопросом на вопрос, — сказала она, словно он провалил тест. — Интересная психопатология, вам не кажется?
— Мир велик, — парировал Джексон. — Красавица и умница, а?
— Вы можете идиотничать, но вы не дурак.
Джексон не понял, комплимент это был или нет.
— Все равно, ваше здоровье! — Она щедро хлебнула дайкири.
— Горе королям и тиранам! — ответил Джексон, поднимая свой бокал.
Ему всегда казалось, что дайкири нужно тянуть маленькими глоточками. Он избегал всех коктейлей, к которым прилагались зонтики и тошнотворные засахаренные вишенки на зубочистках, но дайкири был на вид чистым как слеза, и его хотелось попробовать.
— Попробуйте, — сказала она, протягивая ему бокал, и он вздрогнул от неожиданной интимности этого предложения.
Он вырос в бедной семье, где они привыкли таскать друг у друга еду, а не предлагать добровольно. Вот его брат, Фрэнсис, подмигивает ему, стащив сосиску у сестры — и получив от Нив кулаком в ухо. Джулия же, наоборот, готова была поделиться с дворняжкой, она постоянно пихала ему в рот вилки и ложки: «Попробуй это, съешь то», облизывая губы, обсасывая пальцы, — он еще никогда не встречал человека, для которого грань между едой и сексом была такой тонкой. То, что она вытворяла с ягодой клубники, могло вогнать в краску взрослого мужика. Он вдруг представил ее в костюме Нелл Гвин, как она выпячивает грудь в камеру, и апельсины — единственный фрукт.[96] Он видел фильм, Джулия читала книгу, в этом была вся разница между ними. Между передними зубами у нее был небольшой просвет, отчего она чуть шепелявила. Смешно — он всегда это знал, но никогда раньше об этом не думал.
— Нет, спасибо, — ответил он Луизе Монро, отпивая из своего бокала, чтобы показать, что вполне доволен собственным выбором, и она сказала:
— Я не предлагала вам обменяться ДНК.
— Я и не думал, что предлагаете.
Паб был на улице по соседству с Королевской Милей, рядом с офисом «Услуг».
— Вижу, вам все же удалось найти закопченную, вымоченную в виски, пропитанную кровью метафизическую сердцевину опухоли под названием Эдинбург, — изрекла она, когда они встретились у мощенного булыжником тупика.
— Точно, — ответил он.
Раз начав, она могла сыпать словами только так. Не хуже Джулии. Ему наконец удалось до нее дозвониться, и все, что он от нее услышал, было:
— Вы должны были позвонить мне до того, как сюда пришли. О, минуточку, вы же не полицейский!
— Я не мог до вас дозвониться, вы не дали мне мобильного номера.
— Ну, вот я здесь, и что мы видим? Очень подозрительную сауну и обреченную постановку
