городе? Как ни старалась, она не могла себе этого объяснить.

Сзади послышался звук мотора. Ленка оглянулась и увидела, что это едет грузовик. Он обогнал ее и, проехав немного вперед, встал.

Ситуация показалась Ленке угрожающе-анекдотичной, типа вчера изнасиловали, и вот сегодня снова иду. Было чего испугаться хоть и не юной, но еще и не совсем старой барышне. Ленка развернулась и что было духу рванула назад. Бежала она долго, задыхаясь и озираясь, пока окончательно не поняла, что преследовать ее никто не собирается.

Только на близких подступах к городу ее все же настиг дождь. Она шла под ним спасенная и почти счастливая и смеялась над своей глупостью. Куда ее понесло? Зачем? Почему? Но, видимо, кто-то сверху решил, что именно такая небольшая встряска ей была позарез необходима, чтобы хоть на время прийти в себя и взглянуть на мир другими, пусть даже и принудительно веселыми глазами.

Когда Ленка, насквозь промокшая и продрогшая до костей, подошла к гостинице, из-за поворота показались четыре одинаковых синих «Икаруса». Вереницу завершал раздолбанный и какой-то помятый микроавтобус «Мерседес», который обогнал «Икарусы» и, щегольнув заляпанными московскими номерами, первым подкатил к гостинице. Вся остальная кавалькада, сделав плавную дугу вокруг клумбы, отъехала на стоянку для автобусов и только там замерла. Послышались обрывки музыки, громкий смех и звонкие голоса, двери открылись, и на площадь перед гостиницей высыпали молодые и не очень молодые исполнители, музыканты, администраторы и прочие благодарные слушатели.

Из «Мерседеса» вышли три одинаково высоких мужика. Двое из них неторопливо, со знанием дела, принялись выгружать черные сумки, штативы и телевизионную технику. Третий, в короткой кожаной куртке, стоял в сторонке и наблюдал за ними.

Ленка пригляделась к третьему и, не веря своим глазам, стала медленно пробираться сквозь толпу. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Сколько лет, сколько, черт возьми, зим!

– Серый! – Она так тихо его окликнула, что сама еле услышала свой голос.

Но обладатель кожаной куртки вздрогнул и обернулся.

Процедура прощания была отработана ими до мелочей. Такой классический, чисто московский вариант. Они спустятся в метро, дойдут до середины платформы, остановятся, посмотрят недолго друг другу в глаза, затем он легко коснется губами ее щеки и быстро зашагает прочь. Ленка еще какое-то время будет смотреть ему вслед, потом резко повернется на каблуках и побежит в противоположную сторону. Вот и все, мальчики налево, девочки направо. И теперь жди у моря погоды – когда он еще легким парусом покажется на ее горизонте!

Хотя она и сама могла позвонить ему и ляпнуть что-то вроде:

– Серый, подлый трус, выходи. Сегодня такое солнце и столько снега, что если мы это дело пропустим, то будем жалеть всю оставшуюся жизнь.

Серый выходил, и они шлялись по заброшенным паркам, неизвестным ей улицам и закоулкам, забредали в какие-то немыслимые погребки, заказывали там с мороза водку и ржали до изнеможения над всякой ерундой.

Летом Серый стал забирать Ленку на натуру за город. И пока он занимался своими акварелями, она бездумно валялась на траве, разжевывала травинки и наблюдала за ленивым движением облаков.

Потом они ехали куда-нибудь ужинать, опять ржали, и он провожал ее до метро – дежурный отеческий поцелуй, мальчики-девочки, ее короткая сиротливость в ожидании поезда, и все опять по кругу.

Ленке нравились его старомодные ухаживания, и она давно не пыталась найти определения отношениям, которые их связывали. Они не были любовниками, но и друзьями их назвать уже было нельзя.

Близкие им люди, знавшие немногочисленные подробности их романа, находились в состоянии некоторого подозрительного недоумения. В их тогда еще общей театрально-киношной среде свободное спаривание считалось нормой, некоторые ее подруги знакомились со своими случайными любовниками только после бурно проведенной ночи, и среди них не нашлось бы ни одной, способной на столь длительные и экстравагантные отношения.

По их единодушному мнению, мужчина, не приносящий ощутимой материальной пользы и при этом еще и отказывающий женщине в невинных постельных радостях, просто не имел права на существование. Восточная страна – восточные нравы. Мужчина женщине – заботу и содержание, женщина мужчине – нежность и любовь. Но все это только на словах. А на самом деле таким идеальным соотношением сил могли похвастаться очень немногие. В жестокой конкурентной борьбе основная масса Ленкиных подруг сами не гнушались и заботу проявить, и на содержание взять своего, а порой и чужого бойфренда, надеясь на эти пресловутые телячьи нежности. И девки вроде все нестарые, а отношения, как положено, по уму, по справедливости и вообще по здравому смыслу, почти ни у кого не складывались.

Хотя порой случались и вполне голливудские романы, где он – олигарх районного масштаба, а она – золушка гитисовского разлива. Такая красивая история однажды произошла с одной из Ленкиных подруг, вызвав у многочисленных наблюдательниц ничем не прикрытую черную зубодробительную зависть.

И действительно, на первых порах было чему позавидовать: рестораны, отели, подарки. Запах новых духов, норковая шубка, каникулы, проведенные на берегу теплого Красного моря. Но опять же – все видели только внешние атрибуты этой оглушительной страсти: конфетти, мишуру, блеск. А там внутри и на самом деле была любовь. Ну совпало так! Бывает же? Но престарелому Ромео вдруг показалось, что не бывает. Просто не может быть. Да и товарищи подлили масла в огонь. Руководствуясь своим собственным опытом, исходя из наилучших побуждений и желая оградить друга от горьких разочарований, объяснили дурачине непутевому, что любят его не совсем бескорыстно, а то и небескорыстно совсем. И начались всякие подставы, тесты на вшивость и даже разводка на деньги. Мол, на меня наехали, надо платить долги, и весь я несчастный и больной, и жить мы будем в чуме – одним словом, пиши мне в тюрьму долгие нежные письма. Какое-то время она честно пыталась его спасти, металась по Москве в поисках денег и даже попала на этой скользкой почве в очень неприятную ситуацию, из которой с трудом выбралась, но зато поняла, что все это было только инсценировкой, проверкой на дорогах, короче, обычной русской потехой. Сделалось так гадливо на душе, что хоть повесься, хоть застрелись, а легче не станет. Надо бы простить и начать все сначала, но нет больше никаких сил. Да и у него уже совсем съехала крыша, и на это хилое сооружение быстренько вскарабкалась другая претендентка на испытания, а он даже как-то вошел во вкус и с упоением приступил к разработке нового плана. И оба, в общем, неправы, и оба бесконечно несчастны, и оба обречены, но в этой ситуации почему-то больше всего жаль мужика, у которого не хватило мозгов просто радоваться предоставленной возможности, а не ходить со счетами и не стучать костяшками, дескать, сколько я ей всего безвозмездно, то есть даром.

Это ж только в позапрошлом веке к ногам любимой бросали состояния или, на худой конец, собольи шубы с собственного плеча, чтоб она, переходя через весенний говорливый ручеек, не замочила, не дай бог, своих драгоценных ножек, скрытых под целым ворохом одежд, в глухонемой глубине которых надежно сокрыты такие умопомрачительные горячечные тайны, что на их увлекательную разгадку может уйти целая жизнь.

Но сейчас ног, не прикрытых буквально ничем, всюду как котов нерезаных. На всех шуб не напасешься. Да и загадки давно все разгаданы, и ответы на них в основном скучны, пресны и неизобретательны.

Так что на общем фоне Ленкина любовь – хотя она и не стала еще любовью полноценной в постельном, всем понятном смысле – выглядела довольно привлекательно и даже свежо. Любовь на расстоянии – это оригинально, в своем роде даже изощренно, если не сказать извращенно.

Но окружающие по привычке видели лишь белую и пушистую верхушку айсберга, однако там, в фиолетово-черной глубине, кипели нешуточные страсти, о возможном существовании которых Ленка и сама прежде не догадывалась. Они с Серым, как два клоуна, балансировали на канате неутоленных желаний, держась при этом за руки и не давая друг другу свалиться в бездонную, алчущую новых жертв пропасть. Но даже в таком, пусть и психологическом, садомазохизме есть свои ни с чем не сравнимые прелести. По всем законам тантрического секса оттягивание удовольствия обещает в будущем неземное наслаждение. Главное – не переборщить и вовремя перейти из разряда любителей настольных игр в постельные профессионалы.