Боль охватила виски. Никогда с нею не случалось такого, она всегда была здорова, всегда готова к работе, к дальним поездкам хоть в Серпухов, хоть куда. В девять раздался звонок. Помертвев, Ирина схватила трубку.
— Я слушаю!
Звонила Киска.
— Алло, мамуля? Ты здорова?
— Конечно. Как ты поживаешь?
Но чуткая Киска уже уловила что-то.
— Мамуля, ты правда здорова?
— Да, да. А что?
— Голос какой-то…
— Тебе показалось, доченька. Или, может быть, после вчерашнего банкета у Насти. Павлу, знаешь ли, исполнилось сорок лет, и вот был этот юбилей. До поздней ночи.
— Вот теперь понятно. Головка болит? А я было испугалась. Тогда приезжай завтра и привези ананас.
— Ананас?
— Я проспорила Ленке, а у нее день рождения. Понимаешь?
— Прекрасно понимаю, выберу самый спелый. Еще чего-нибудь хочется? Не ей, а тебе?
— Жевачку кругленькую, синюю.
— Привезу. Целую тебя.
— До завтра.
Ирина положила трубку и опустилась возле нее на пол.
Разговор с дочерью подбодрил ее, боль почти прошла, она решила махнуть на все рукой и первая посмеяться над собою, но через полчаса все вернулось.
— Он меня бросил! — вошла в грудь новая игла. — Я старуха для него. Ста-ру-ха. Все. Неужели?
Приложив к лицу руки, она принялась ходить из угла в угол, все глубже погружаясь в боль.
А в это время в кафе на Новом Арбате сидела компания молодежи, обычные девушки и юноши. В выходные дни за умеренную сумму такие ребята проводят вечерок в сверкании огней, под звуки ритмичной музыки, с бутылочкой сока или единственной бутылкой вина, сладостями, мороженым. Отношения между ними просты и доверительны, потому что все трудятся и никто ни от кого не зависит.
Был здесь и Виталий. И он был старше всех.
За последние три-четыре года он как-то отстал от своих ровесников. Школьные друзья стали серьезными людьми, и лишь он, словно мальчик, все ждал, что кто-то позаботится о нем, уладит его дела, рассчитывая на женщин. Иногда это удавалось. Но за этим столом некому было опекать его. Он злился.
Все пили напитки из больших пестрых бокалов, бросая в них округлые кусочки льда. Шутили, танцевали. Виталий, по странной упрямости, раз за разом приглашал молоденькую девчушку из-за соседнего стола, словно не замечая соседок, сидящих с ним рядом. Девушки переглядывались и пожимали плечами.
— Кто знает, как получить прозрачные ледышки? — поинтересовалась одна из них, рассматривая на свет кусочек льда, слегка обтаявший за вечер. — В моем холодильнике без пузырьков не обойдешься.
Ребята задумались.
— Может, под струей?
— Я знаю, — поспешил Виталий. — Их замораживают под током.
— И под лаптем тоже, а, Вит? — съязвил плечистый парень. — Классно.
— Ну, ты… — Виталий свирепо посмотрел на обидчика, вскочил из-за стола и убежал.
Ребята засмеялись.
— Он у нас мнительный.
— А мнительные пусть дома сидят. Навязался в компанию, так помалкивай. Надоело его вранье. Дешевка, — поморщился тот, накаченный парень с золотым перстнем на большом пальце.
Глупая выходка подпортила настроение всем.
— Убежал, спрятался. Как ребенок…
— Вернется, никуда не денется. Впервой что-ли, — пренебрежительно откликнулся кто-то.
И Виталий вернулся. Сел, надутый, ни на кого не глядя.
Время шло к закрытию. Все стали сбрасываться по счету. И лишь Виталию нечего положить. Затравленно озираясь, он тихо обратился к своему обидчику.
— Займи мне и сегодня тоже, а? Я верну, чессно-слово. Сразу за все.
— Когда? — жестко спросил тот.
Все опустили глаза. Виталий заметался.
— Скоро, — залепетал он. — Как только…
— Когда?
И вдруг молния словно озарила Виталия.
— А-а… через час. Я кретин! — он схватился за голову. — Я совсем забыл! — он расцвел на глазах и уверенно потребовал внимания. — У меня есть любовница, актриса, старше меня. Чессно-слово! Красивая, известная. Вы ее знаете, ее все в лицо знают. Она сама на меня вешается, а я что, отказываться должен? Чессно-слово! Эти старушки напоследок такое выделывают! Сейчас я ей позвоню, она сразу привезет.
Все молчали.
— Чессно-слово! — уверял он. — Только позвоню.
За него уплатили по счету, но поворот событий заинтересовал всех. Уже на улице, направляясь к Манежной площади, они вновь вернулись к нему.
— Звони, — обидчик протянул мобильный телефон.
Виталий принялся торопливо рыться в карманах в поисках номера телефона. Посыпались истертые бумажки, квитанции. Нашел.
— Сейчас. Чессно-слово! Так.
…Обвязанная шалью, Ирина горестно смотрела на экран. Что-то мелькало перед глазами, в голове звенело, болело горло. Нет, она уже не ждала. Ей было страшно: вот так же, держась за горло, после нервного потрясения ушла ее мать.
Вдруг зазвонил телефон. Она вздрогнула.
— Привет! — весело сказал молодой мужской голос.
— Здравствуй, — Ирина испугалась.
— Ты ждала меня? — уверенность Виталия возросла.
— Д-да.
— Тогда приезжай.
— Как?
— Молча, как.
— Прямо сейчас?
— А тебе не все равно?
Она молчала. Он понял, что оплошал.
— Приезжай скорее. Я соскучился.
— Куда? — спросила Ирина.
— Аа… к Охотному ряду, к памятнику Жукову.
Это было близко. От Новокузнецкой до Театральной.
— Н-ну, хорошо, — согласилась она.
— Захвати faive, — сказал он.
— Что?
— Пять.
— Пять чего?
— Баксов, конечно. Или десять. Десять.
— Долларов?
