Жанна смерила его странным взглядом и содрогнулась.

– Это он принес мне картину, – со страхом призналась она. – «Шулера с бубновым тузом». Он заказал копию у крымского художника.

– И что?

– Он велел мне смотреть на полотно день и ночь, пока моя память не проснется.

– Ты уже видела эту картину раньше?

– Мне знаком сюжет, изображенный на холсте. Женщина, которая сидит посередине, почти как я. Она – жертва мошенников!

– Я думаю наоборот. Дама в жемчугах знает куда больше, чем говорит.

Жанна машинально прижала ладонь к тому месту, где проступал шрам. Он приобрел неприятную яркость, словно был свежим. Ее лицо перекосилось от боли. Эти боли тоже были фантомными. Крапивину сообщил об этом доктор Приходько. Оказывается, человек может испытывать мнимые страдания: не только душевные, но и физические.

– Валицкий утверждает, что копию этого полотна княгиня Голицина получила в подарок от своей приятельницы де Гаше.

– Откуда ему это известно? – удивился Николай.

– Имение Голицыной расположено в Кореизе… рядом с Алупкой. Валицкий говорит, что приставил к француженке своего шпиона, который приглядывал за ней. Этот шпион сам привез картину в дом княгини.

– Ну?

Крапивин ощутил внутри ледяную дрожь. Он не зря ломал голову над загадкой «Шулера». Кажется, он вплотную приблизился к ней.

– А дальше пустышка, – пожала плечами Жанна.

– Как пустышка?!

– Шпион решил, что по этой картине можно найти камни из ожерелья…

– …которые ты украла у кардинала Рогана?

– Я не воровка! – вспыхнула молодая женщина. – Кардинал сам отдал мне колье. Меня вынудили… я стала разменной монетой в заговоре мужчин…

Ее речь становилась бессвязной, глаза помутились.

– …Меня предали… предали… – бормотала она, видя перед собой не комнату с двуспальной кроватью, шкафом и двумя креслами, а тюремные застенки, где ее долго мучили.

Крапивин отнес нож на кухню, налил в стакан воды и вернулся к Жанне. Она сидела на кровати, обхватив себя руками и затравленно глядя в угол.

– Успокойся, – мягко сказал он, подавая ей воду. – Я с тобой. Я тебя не предам, клянусь.

– Ты такой же, как все…

Она взяла стакан, поднесла к губам, с трудом проглотила пару капель и отдала воду Крапивину.

– Не хочу… Вдруг ты подмешал туда какого-то зелья?.. Я выпью и усну… и во сне буду бредить… а ты подслушивать…

– Я твой друг. Ты не должна меня бояться. Прости, если я напугал тебя. Я хотел…

– У меня нет друзей, – отрезала она.

Крапивин сейчас казался ей монашком, которого подсылали к ней в темницу, чтобы он под видом исповеди выведал у нее тайну ожерелья.

– Я… отказываюсь от исповеди!.. – сдавленно выкрикнула Жанна. – Отказываюсь!..

Все смешалось в ее воспаленном сознании.

– За что ты убила Джо? – наседал Николай.

– Это не я! Когда я вошла в дом… Джо уже лежал мертвый…

– А Томашина кто убил? Детектива, которого я обнаружил у тебя в гостиной с ножом в груди?

– Валицкий, – призналась она.

– Как это случилось? Ты видела?

– Нет! – затрясла рыжими кудрями Жанна. – Они вошли… вдвоем… сначала Валицкий, а тот… вломился сразу за ним… Я подумала, что это роялист, который явился убить меня… закричала и бросилась в кухню… за ножом…

Нико понимал, что она не лжет. Просто фантомы для нее реальны, так же, как боль от раскаленного железа, которого никто не прикладывал к ее телу.

– А потом? Что было потом?

Жанна молча кусала губы. Она не плакала. От сильного возбуждения ее лихорадило. Крапивин отдавал себе отчет, что у нее может случиться нервный приступ, но надо было ковать железо, пока горячо. Он рискнул.

– В кухне ты схватила нож и…

– Меня трясло, пальцы не слушались… в гостиной кто-то крикнул… что-то упало… потом раздался топот ног…

– Убийца убежал! – саркастически изрек Нико.

– Д-да… – промямлила Жанна. – Я выглянула в коридор… там было пусто. Не помню, как оказалась в гостиной… и увидела…

– Труп! – с тем же сарказмом добавил он.

Она, не поднимая глаз, кивнула.

– Я почему-то так и думал, – усмехнулся Крапивин. – Споткнулась, упала… очнулась – труп. Как в кино, ей-богу. Одно непонятно. Где Валицкий взял нож, если в кухне находилась ты? Материализовал, что ли? Из воздуха?

– Н-нож лежал на с-столе в гостиной, – заикаясь, объяснила Жанна. – Я… я… сама п-принесла его… чтобы…

– Всюду ножи! Под подушкой в спальне, на столе в гостиной… Зачем, дорогуша? Зачем столько ножей?

– З-за… з-защищаться…

Вопрос «От кого?» – застрял у Нико в горле. И так ясно: от давно несуществующих роялистов, полицейских агентов, шпионов и прочих заинтересованных лиц. От мифического Валицкого, наконец. От призраков прошлого, которые мешают жить в настоящем.

– От меня тоже, – выдохнул он. – Ладно. Почему ты сразу не призналась, что Томашина убил Валицкий?

Крапивину было любопытно, какие еще она придумает оправдания.

– Я боялась…

– Теперь уже не боишься?

– Боюсь! – Она оглянулась по сторонам, словно Валицкий мог пройти сквозь стены или вырасти из-под земли.

– Как он вошел в квартиру?

– Я… сама открыла ему. Я не видела, того, второго… Он где-то прятался, а потом ворвался следом…

– Интересно получается, – горько рассмеялся Крапивин. – Ты боишься Валицкого, но зачем-то пускаешь его в дом!

– Если я его не впущу, будет еще хуже…

– Куда уж хуже? Он оставляет тебе труп и скрывается! Ты хотя бы понимаешь, что тебе грозит?

Жанна нервно ломала руки, но продолжала стоять на своем. Она никого не убивала. А второго мужчину, который вломился в квартиру сразу за Валицким, вообще увидела первый раз в жизни. Вернее, она не успела его толком рассмотреть, потому что убежала в кухню. Потом он уже лежал мертвый, и она боялась взглянуть на него.

– Я устала, – заплакала она. – У меня нет больше сил… Иногда смерть кажется мне более легкой, чем такая жизнь. Я уже не раз собиралась свести с ней счеты.

– Что же тебе помешало?

– Страх. Он повсюду! Я боюсь боли и бессмысленных страданий. Боюсь, что не умру сразу, мгновенно, а