оказалось одной удачной. Притом ни одна теория - будь она логичной или абсурдной - не была научно обоснована, хотя техника того времени была для этого почти достаточна. Но это замечание нимало не может повредить славе Древней Греции: так велик ее вклад в развитие знаний. Как, например, не упомянуть удивительный по точности расчет, при помощи которого Эратосфен около 220 г. до нашей эры определил окружность Земли!

Эратосфен рассуждал довольно просто: поскольку земную окружность можно разделить на

360 градусов, достаточно измерить длину однот го градуса, чтобы вычислить всю окружность. Так, но самое трудное еще впереди: сколько же стадий* в одном градусе? .;

Эратосфен решил принять за репер Солнце. Он рассуждал так: находясь на тропике в летнее солнцестояние, мы видим Солнце в полдень в зените. Если мы с этого места передвинемся на север до точки, где Солнце видно под углом 89°, то пройдем как раз один градус окружности.

Случай, который, как сказал Пастер, помогает только подготовленным умам, был благосклонен к Эратосфену. Случайно он узнал, что в Сиене (нынешний Асуан) раз в году в летнее солнцестояние Солнце освещает дно колодца. Астроном воспользовался благоприятной ситуацией. Он наблюдал Солнце в 5000 стадий к северу от Сиены под углом 7° 12'. Таким образом, один градус содержит 694 стадии, а вся окружность - 250 000 стадий, или 39 375 километров. Теперь известно, что она равна 40 тысячам километров!.. .,

В числе выдающихся ученых следует назвать еще Эвклида, Архимеда и особенно Гиппарха, который между 160 и 120 г. до нашей эры заложил основы тригонометрии и создал полную теорию движения Солнца и Луны, за что и заслужил славу величайшего астронома античных времен. Но, перескочив через множество замечательных идей, перейдем прямо к теории, которая во II веке нашей эры увенчала 'греческое чудо': системе Клавдия Птолемея.

В книге 'Альмагест' Птолемей представляет Землю как шарообразное небесное тело, находящееся в центре Вселенной. Вокруг нее

* Стадия == 157,5 м. - Прим. авт. (Далее принадлежащие авторам подстрочные примечания не оговариваются).

вают окружности Луна - на небольшом расстоянии - и Солнце - несколько* дальше. Планеты же движутся двояким образом: по окружностям с Землей в центре ('деферентам') и по окружностям значительно меньшего радиуса, центры которых находятся на деферентах ('эпициклам').

Представьте, как развивалась бы наука, если бы в итоге уникальных в истории человечества восьми столетий была кодифицирована гелиоцентрическая система Аристарха! Почему гениальная идея, родившаяся в лоне знаменитой Александрийской школы, оказалась просто отброшена? Этого мы никогда не узнаем. Возможно, что революционные идеи встречали слишком сильное сопротивление. А может, это и было предвестием упадка...

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ АСТРОНОМИИ, ИЛИ 'ЕВРОПЕЙСКОЕ ЧУДО'

На смену этому удивительному периоду всемирной истории и для астрономии, и для других наук пришли так называемые 'темные века' эпохи средневековья. У нас существует несколько упрощенное представление об этом мрачном времени, а ведь упадок науки начался гораздо раньше и продолжался уже несколько столетий. Его лишь ускорило наступление римских легионов, реалистический и предприимчивый дух древнеримской цивилизации...

Так или иначе, христианский мир отбросил эллинское наследство. На смену античным философам пришли священники, получившие монополию на обучение и преподавание. Их интересовали лишь знания о Боге и душе, и они не видели никакого смысла в изучении природы. Люди добровольно заткнули себе глаза и уши. Картина мира стала такой, какой ее представляет Священное Писание. Земля - это град

жий, в центре которого находится Иерусалим: 'Сей Иерусалим, посреде языков положих его' (Иезекииль, гл. 5, ст. 5). Желая показать, что Земля плоская, и уничтожить представление о земном шаре, Лактанций прибегает даже к таким аргументам, которые еще за семьсот лет до того сочли бы нелепыми: что-де нельзя ходить вниз головой или что дождь не может идти снизу вверх. Одним словом, мир имеет форму Святого престола и окружен водой. Вода находится над ним (чтобы объяснить происхождение дождя) и под ним (чтобы понять, откуда берутся реки и моря). Через шестнадцать веков после Рождества Христова люди знали о Вселенной меньше, чем за четыреста лет до нашей эры*. Не считая нескольких быстро заглохших попыток воскресить 'греческое чудо' в арабских странах, человечеству пришлось дожидаться середины XVI века, когда астрономия обрела второе рождение.

Это произошло, надо сказать, при совершенно необычайных обстоятельствах. Человеком, возродившим науку, оказался скромный польский каноник Николай Коперник, а 'орудием возрождения' - книга; которую сам автор не видел или почти не видел (ему показали ее на смертном одре) и которую никто или почти никто не читал, поскольку за четыре столетия она издавалась всего четырежды.

Николай Коперник был низкорослый человечек с покатыми плечами, но под его невзрачной

* Ср. более точную формулировку отечественного автора: 'Представления о мире в ту пору покоились не на сказке о трех китах, а на хорошо разработанной и целостной системе взглядов. Эта система опиралась на учение о Вселенной Аристотеля, очищенное от языческой скверны, на авторитет Птолемея, въедающегося астронома древности, и на суждения богословов, умело толкующих библейские тексты и творения отцов Церкви' (Штекли А.Э. Галилей. М., 1972, с. 8). - Прим. пер.

внешностью скрывались сильный дух, обширные познания и неистребимая любознательность. Будучи студентом, он прочел множество книг в знаменитых библиотеках Кракова, Паду и и Болоньи. Выучившись на врача, бесплатно лечил бедных и друзей. Занявшись математикой, изобрел машину на водяном двигателе и помог своей стране предотвратить обесценение денег. Став, наконец, астрономом, он построил рядом с домом на берегу Вислы обсерваторию, которая под сумрачным польским небом принесла немного пользы. Но Коперник вернулся к своим возлюбленным библиотекам, искал, рылся в книгах и, докопавшись, наконец, до трудов греческих астрономов, тщательно их изучил. . :.

И вот, уверенный в своих математических талантах и силе строгой науки, он сделал из добытых знаний собственные выводы. Хилый, уже умирающий семидесятилетний старец превращался во льва, когда писал: 'Если и найдутся какие-нибудь пустословы, которые, будучи невеждами во всех математических науках... на основании какого-нибудь места Священного Писания, неверно понятого и извращенного для их цели, осмелятся порицать и преследовать это мое произведение, то я, ничуть не задерживаясь, могу пренебречь их суждением как легкомысленным. Только математики могут спорить о математических истинах', Он тихо скончался, даже не подозревая, что подложил одну из мощнейших бомб замедленного действия в процесс развития идей!

В его системе Солнце - центр мира. Вокруг него вращаются планеты. Среди них и Земля, которая за двадцать четыре часа совершает оборот вокруг своей оси, а за год - вокруг Солнца. Вселенная ограничена сферой неподвижных звезд.

Астрономическая ценность труда Коперника велика, но его значение этим далеко не

чивается. Главная его заслуга в том, что он вновь поставил все под вопрос. Рухнул геоцентризм средних веков. Рухнули порядок и стабильность, которые средневековье предписывало разуму во всех областях. Если Земля круглая, если она движется, причем двояким образом, если она вовсе не находится в центре мироздания, если она -всего лишь второстепенное светило в бесконечном пространстве, значит, все существенные проблемы поставлены заново. Сотрясены пятнадцать столетий умственного застоя. Вот почему шестьдесят лет спустя труд простого польского каноника произвел величайший переворот в человеческой мысли. Книга 'Об обращениях небесных сфер' (De revolutionibus orbium celestium) появилась в год смерти Коперника (1543), но в 'Индекс запрещенных книг' внесена лишь в 1616, когда Церковь поняла, какие опасные 'еретические' идеи она распространяет. Но заданное книгой движение уже нельзя было остановить.

4 февраля 1600 года в замке Бенатек состоялась одна из тех встреч, которые меняют ход истории. В этот день молодой, двадцатидевятилетний немец Иоганн Кеплер поступил в ученики к величайшему астроному того времени датчанину Тихо Браге. Их сотрудничество продолжалось всего полтора года. Оно сопровождалось постоянны-' ми стычками и размолвками, поскольку оба астронома обладали прескверным характером, и прервалось со смертью Браге. Но совместная работа этих двух неистовых умов дала астрономии невероятный толчок. Тихо Браге привил порывистому, романтичному Кецлеру математическую дисциплину, без которой знаменитые 'законы Кеплера' вряд ли появились бы. Не имея цифр и расчетов, собранных датским ученым, Кеплер не смог бы вычислить орбиты планет и вывести прославившие его фундаментальные законы:

1. Планеты движутся по эллипсам, в одном из фокусов которых находится Солнце.

2. Площадь, описываемая радиусом-вектором, проведенным от планеты к Солнцу, изменяется пропорционально времени.

3. Квадраты периода обращения двух планет вокруг Солнца соотносятся между собой как кубы среднего расстояния их до Солнца.

Чудо? Случай? Судьба? Семью годами раньше - а в масштабе тысячелетий практически одновременно с Кеплером - в Пизе явился на свет другой гигант мысли - Галилей. Астроном, неутомимый изобретатель, гениальный универсал, он первый понял, чем может быть полезен любопытный инструмент, о котором ходило уже много слухов. Этот инструмент изобрели в Голландии за год или два до того; он позволял смотреть на отдаленные предметы с увеличением. Галилей добыл его описание. Инструмент состоял из двух линз: выпуклой -