Но, поразмыслив, все поняла и даже улыбнулась. Да, не самый легкий путь она избрала, чтобы вновь завоевать мужа.

В полдень, тщательно накрасившись и одевшись, она уехала на машине. Он бросился к воротам как раз в тот момент, когда она выезжала на улицу. Она прибавила газу, сделав вид, что его не заметила, и фигура огорченного Луи быстро исчезла в пыли.

Вернулась Эдит только к вечеру, часам к восьми. Чтобы убить время, отчаянно проскучала в Париже несколько часов. Но ей было необходимо испытать свою новую власть на прочность.

Луи ждал в холле. Явно волновался, но глаза блестели от радости.

— Свет починили, — объявил он.

— Очень хорошо, — сказала она. — Жить без света никуда не годится. Спокойной ночи, господин Прадье.

— Эдит!

У самой лестницы он схватил ее за руку.

— Простите меня, но… Я никогда не был так счастлив, как вчера вечером.

— Так в чем же дело? Не надо портить такое прекрасное впечатление… господин Прадье.

Луи потряс головой, и ей показалось, что перед ней большой провинившийся пес.

— Нет… Нельзя быть такой жестокой… Особенно после вчерашнего.

Она устало вздохнула.

— Господин Прадье, вы явно стареете. Раньше вы так за женщин не цеплялись. Наоборот, меняли их, как перчатки без всяких угрызений совести, не правда ли? Вот и я так же. На один вечер еще могло сойти…

Улыбка ее стала загадочной.

— Но сегодня я ни в чем не нуждаюсь.

— Но вы же не станете…

Она высвободилась, быстро поднялась к себе и заперла дверь на ключ. Ей стало ужасно смешно. Со всякими недавними эротическими волнениями покончено. Теперь она чувствовала себя полной хозяйкой положения.

В девять вечера постучался Луи, она не открывала, и он ушел.

Она его заставила помучиться еще несколько дней, прежде чем разрешила вечером зайти.

— Обещаете, что будете себя хорошо вести?

— Да.

Но руки у него дрожали, это свидетельствовало о том, что обещание дано впустую, и она просто ужаснулась от того, что произошло потом. Как объяснить такой безумный сексуальный пыл? Ей пришлось запереться в ванной, чтобы наконец прогнать его, но все равно она чувствовала такое отвращение, была такой разбитой, что даже подумывала, а не уехать ли навсегда с этой виллы, превратившейся в ловушку.

Луи не посмел беспокоить ее целых два дня, но потом, как-то вечером, снова стал стучаться в дверь. Такое упорство нравилось Ольге, но благоразумная Эдит нашла в себе силы не поддаться на уговоры.

— Нет, Луи, — ответила она через дверь.

— Послушай, Эдит… Только на минутку… Я целый день мучаюсь. Думал, во мне осталось хоть немного гордости, но… как видишь… Проси чего хочешь, но только дай войти.

Она заперлась в ванной и пустила воду из всех кранов сразу. А когда вышла через десять минут, Луи больше не стучал.

Целых два дня Эдит не показывалась на улице Гретри. Ездила в Нормандию, жила в деревенской гостинице и вернулась только потому, что зарядил противный дождь. Уже поздно ночью она отперла ворота, поставила машину в гараж и вошла в дом.

Из кабинета показался Луи. С ручкой и в очках.

— Привет, — сказал он. — А я уж тебя и не ждал.

И показал на дверь кабинета.

— Я тут делал кое-какие подсчеты. Если продать виллу, можно получить несколько миллионов франков старыми. И купить что-нибудь на побережье.

Эдит нахмурила брови.

— Что вы хотите этим сказать?

— Выходите за меня замуж. Так больше жить нельзя.

Она все молчала.

— Ты что, на меня сердишься? Я, конечно, иногда как сумасшедший, но, знаешь, все в конце концов образуется.

— Будешь примерным мужем-домоседом? Вот спасибо! Есть наверняка и получше.

— Значит, отказываешься?

— Я не отказываюсь. Просто об этом никогда не думала. Мне нравится ни от кого не зависеть. Иногда мы с тобой бываем вместе, но это никого ни к чему не обязывает. Ты вообразил, будто любишь меня, потому что после твоего освобождения из тюрьмы я была единственной женщиной, которая приняла тебя таким, какой ты есть. Когда-нибудь найдутся и другие.

Он засмеялся.

— Не найдутся, ведь я старею.

Она поднялась к себе и, как только осталась одна, Ольга Прадье перешла в наступление. И она поняла, что все эти годы любила мужа несмотря ни на что.

«Я просто сумасшедшая, — думала она, — в этом доме нельзя больше оставаться ни дня».

Ночь прошла тревожно, она заснула только под утро и почти тотчас же ее разбудил колокольчик у ворот. Она пошла посмотреть и увидела мужчину под зонтиком.

Эдит открыла свою дверь и позвала:

— Луи! Звонят!

Он не ответил. Недовольная, она натянула халат, спустилась, громко стуча каблуками. Моросящий дождик заставил ее остановиться на пороге.

— Заходите! — крикнула она. — Ворота, наверное, открыты.

Действительно, мужчина наклонился и открыл ворота. Пошел к дому, перепрыгивая через лужи, а ей вдруг захотелось убежать.

— Господин Прадье дома?

— Не знаю. Не отзывается. Наверное, в магазин пошел.

Пришедший влез на крыльцо, аккуратно сложил свой зонтик.

— Как бы мне тут не наследить, — забеспокоился он.

— Неважно, — как во сне отозвалась она.

Она сразу же узнала человечка, похожего на азиата. Но он счел нужным представиться и произнес противным голосом:

— Жан Туни. У меня дело к господину Прадье, мне обязательно сегодня нужно его увидеть.

Прадье поняла, что надвигается какая-то катастрофа.

Из холла частный детектив направился к кабинету Луи Прадье.

— Раз уж я пришел, подожду его здесь. Вы у него снимаете квартиру?

Ольге совершенно не хотелось беседовать с этим человечком, она сухо сказала: «Да» и пошла к лестнице.

— Извините, пожалуйста… Ведь вы, наверное, знаете о прошлом господина Прадье?

Она взглянула на него.

— А что?

— Я просто восхищаюсь, что вы, ни минуты не колеблясь, согласились жить с ним под одной крышей…