покажут, – угрожающе нахмурился Боярчик. – Если ты, конечно, этого очень захочешь. Будешь потом петушком по этим курочкам бегать…

– Ну, зачем ты так? – оскорбился Сафрон. – Я к тебе со всей душой, а ты в бутылку… Я воровскую власть уважаю, о братве на зонах всегда заботился, есть люди, которые не дадут соврать…

– Знаю я этих людей, – поморщился Боярчик.

Были у Сафрона покровители из воровской знати, с ними он делился щедро, но напрямую, в обход главного общака. Потому он и в пень не ставил смотрящего по городу, потому что знал свою силу. Потому и кормил его жалкими подачками…

– Ну, если знаешь, об чем разговор?

Сафрон милостиво улыбался, но в глазах у него искрились недобрые огоньки. Однако Боярчика этим не возьмешь. Он не из пугливых. Надо будет, силу применит – есть у него человек, который с легкостью отправит на тот свет любого, только отмашку дай. Придет время, даст…

– Я твоих друзей уважаю. Но и ты должен меня уважать.

– Я тебя уважаю, не вопрос. Что тебе еще надо?

– В общак должны поступать реальные деньги.

–  Пятьсот тысяч – это чересчур. Я и не зарабатываю столько…

– Это ты нищему на паперти скажи…

– Нищему на паперти?! – развеселился Сафрон. – А кто с нищих на паперти слам снимает? У нас убогие на Гунявого работали. Не хилые деньги, говорят, поднимали… Ты эту жилу не бросай, с нее хорошо кормиться можно…

– Ты за базаром следи! – вскинулся Боярчик. – Не забывай, с кем говоришь! Кто ты, а кто я…

– А кто ты?.. Я о тебе вообще раньше не слышал… А то что вор, так их сейчас много, и откуда только берутся… Все, все, проехали, а то наговорим друг другу… Я предлагаю тебе жить в мире. Хата у тебя есть, обстановку я тебе сделаю, жить будешь как король на именинах. В дела твои воровские лезть не буду, только пусть твои особо не борзеют, а то у нас тут район образцово-показательного порядка. Ну, кошелечков там пару в месяц, ну, мобильничек там, другой…

– Ты что, указывать мне будешь, сколько здесь и чего? – рассвирепел Боярчик. – Да кто ты такой?

– Да никто. Но город мой! И мне решать, что здесь да как… Ты не горячись, не надо, это для нервов нехорошо… Гунявый тоже тут хорохорился, а потом понял, что против течения далеко не уплывешь. Жил как человек, здесь бонусы получал, на Канарах отдыхал…

– Я с Гунявого рисовать не собираюсь. Я хочу, чтобы здесь было так, как это должно быть. Не хочешь понимать по-хорошему, буду учить по-плохому…

– Кажется, я начинаю тебя понимать, – занервничал Сафрон.

– Вот и хорошо, что ты такой умный.

–  Подумаю над твоим предложением… Пятьсот штук не обещаю, но, может, сотни три сделаю… И будем жить в мире, лады?

– Четыре сотни, и договорились! – вставил Боярчик.

– Эка ты! – с раздосадованным весельем Сафрон укорил его пальцем. – Давай три. Это предельно реальные деньги, отвечаю.

– Я подумаю.

– Отлично, вместе думать будем… Как насчет небольшого бардачка, а то скучно здесь как-то. В «Реверс» поедем, там такие девочки, любую сможешь выбрать…

Сафрон сам назначил стрелку, но место встречи Боярчик выбирал сам. Это был небольшой уютный ресторанчик в центре города. Здесь не звучало жгучей музыки и не висли на шестах голозадые стриптизерши.

–  Потом, – мотнул головой Боярчик. – Когда договоримся.

– Там бы и договорились.

–  Нет.

– Ну, смотри, как знаешь…

Сафрон благодушно помахал ему рукой, но «краба» на прощание не подал. Не так он прост, как рисуется. Но Боярчик и не таких ломал…

Сафрон со своей свитой ушел, а вор остался со своим верным Балясом, молодым и смышленым не по годам парнем, который был ему и советником, и телохранителем.

– Ну что скажешь, братан? – закурив, спросил Боярчик.

– Мутная здесь водица, чертей много.

– Чертей душить надо.

– Это да, но слишком круто все завязано. Менты серьезные, Сафрон круто поставлен…

– Мента в расход, Сафрона на понятия.

– Жираф большой, ему видней.

– А ты не дерзи. Наливай давай…

Ресторан уже сняли со спецобслуживания, и зал постепенно наполнялся людьми. Захмелевший Боярчик начал высматривать женщин, с которыми можно было бы закрутить ночку. Если очень захотеть, из любой бабы можно сделать шлюху…

Но, видно, ресторан не пользовался успехом у искательниц приключений, здесь отдыхали парами; а отбивать жен и подруг у состоятельных граждан не входило в его планы. Даже хорошо под градусом Боярчик умел контролировать себя…

И все же фортуна улыбнулась ему. Он был уже крепко подшофе, когда в зале появились две роскошные красотки в облегающих платьях. Одна блондинка, другая шатенка, и у обеих такие жаждущие взгляды, что Боярчик немедленно отправил за ними прикормленного халдея. Он даже не сомневался, что девушки примут его приглашение. Так и оказалось.

– И как зовут наших красавиц? – заказав шампанское, спросил вор.

– Если по любви, то Катя, а если за двести долларов, то Василиса, можно даже Прекрасная, я не обижусь, – грудным голосом пропела блондинка.

– А если за триста? – хмыкнул Баляс.

–  Если за триста, то нас и звать не надо, – хихикнула шатенка. – Сами придем.

– А если по любви, то неделю-две звать придется, – ей в тон добавила блондинка.

– Тогда буду звать тебя Василисой, – многозначительно подмигнув ей, сказал вор.

– Тогда позови меня прямо сейчас, – смачно облизнув губы, сказала она. – А то я сгорю прямо здесь…

Она так смотрела на Данилу, что у него вспыхнуло внутри со страшной силой.

– Может, сначала шампанское? – для приличия спросил он.

–  Зачем сначала? Можно и потом. Я здесь рядом живу, в двух шагах… Сейчас Таньке скажу, она уйдет…

Боярчик еще не ответил согласием, а Василиса уже вытащила из сумочки розовый телефон со стразами.

– Танюшка, выручай, такого парня нашла! – отвернувшись от него, весело защебетала она. – Ну прямо мечта!.. Нет, на полчаса, а потом уйдем… Думаю, к нему поедем…

Спрятав телефон, со счастливой улыбкой она взяла Данилу за руку и потащила на выход. Сопротивляться он не стал.

– Вот сука!.. Ну, тварь!..

Сеня Рапан восхищался собой. Какая игра! Сколько эмоций! И в то же время проклинал себя за то, что позволил тюрьме похоронить свой талант актера. Мог бы радовать публику на подмостках больших и малых театров, а так приходится раскручивать на признанку всякую уголовную шушеру.

Он и сам был уголовником со стажем, сам в свое время объявил войну частной собственности. Первый срок он отстоял, как говорится, на одной ноге. Первое время после отсидки ходил гоголем, дескать, тюрьма – мой дом. И договорился – схлопотал второй срок. А потом была девушка-заочница, с которой он перебрасывался письмами. Тогда он и задумался о семейных ценностях, о том, что зря прожигает жизнь. Тюремная любовь так и осталась бумажной – встретившись с заочницей на воле, он убедился в том, что ему нагло врали. Оказалось, обманщица была совсем не той белокурой милашкой, фото которой он держал под подушкой, согревая себя мыслью о скорой встрече. Валентина выглядела пухлой дурнушкой, и Сеня, обложив ее матом, послал куда подальше. Но сама нацеленность на серьезные отношения с женщиной сделали свое дело: в том же году он познакомился с милой и приятной во всех отношениях девушкой, стал жить с ней… Лида была уже на седьмом месяце, когда он дернул из магазина видеокамеру. Не хотел, но рука сама потянулась… Охранники его задержали, сдали ментам, а те, узнав о двух его судимостях, возбудили уголовное дело. Но сами же предложили выход – баш на баш. В обмен на свободу нужно было немного покудахтать наседкой. В тюрьму Сеня не хотел, поэтому согласился.

– Ты чего разорался? – недовольно толкнул его в бок Вадя Котел.

С ним Сеня работал уже третий день. Вошел в доверие, разговорил, но своего, увы, так и не добился. Поэтому пришлось пойти на маленькую хитрость. Опера подогнали маляву с воли, карусель закрутилась, но вопрос – взбаламутит она сидельца или нет?

– Да малявка пришла… Зойка моя, сука, загуляла… С мужиком каким-то, пацаны пишут, джип у него баварский, «икс-пятый», нулячий, в натуре…

– Баварский? Это «БМВ»? – заинтригованно спросил Котел.

– Ну да.

–  Дорогая тачка. На три «лимона» тянет…

– Да при чем здесь насколько тянет? Зойка блудует, падла!

– Купилась, потому и блудует… И моя коза купилась. К ней хорь на «Кайене» подмазался, она с ним, тварь, замутила… – озлобленно глядя куда-то в пустоту, сказал Вадя.

– Вот стерва!

– Да не то слово…

– Все бабы – твари!

– Это да, верить никому нельзя… Я себе так не верил, как своей Машке. А она…

– И я Зойке верил… Ничего, дело мое мутное, адвокат говорит, что мне условка светит. Выйду, я эту падлу своими руками!

Сеня изобразил, как будет душить несуществующую Зойку.

– И что от этого изменится? – горько усмехнулся Котел. – Ну, пришьешь ты эту стерву, и дальше что? Посадят, срок мотать будешь. А так новую бабу найдешь, гулять будешь…

– Ты новую думаешь найти?

– У меня другая ситуация, – покачал головой Вадя. – Мою Машку сначала наказали, а потом я узнал, что она гуляла…

– Наказали? По голове настучали? Кто?

– Настучали. Топором… А кто, не знаю… Мне пацаны с воли передали, говорят, видели двоих. Ублюдки какие-то…

– Где видели?

– Ну, из дома они выходили, где Машка жила…

– Когда видели?

– А ты думаешь, мне полный отчет прислали? – покосившись на Сеню, хмыкнул Котел. – Сказали, что видели…

– Может, ваши пацаны это и сделали? Ну, за тебя отомстили…

– Не, у нас за правило – никакой мокроты. А тут вообще беспредел – топорами головы