– Сын Павла Потаповича, – очень тихо ответила ей подруга. – Потом расскажу.

– Тяпа? – переспросил Петька.

– Он самый, – снова поморщилась Филимоновна. – Ну и у них с Поликарпычем какой-то свой разговор завязался. Я к себе домой и пошла. А они остались.

– Ясно, – кивнули ребята.

– Ох, беда-то какая, – безо всякого перехода запричитала вдруг Филимоновна. – Жил себе уважаемый человек, никого не трогал, а его ни за что ни про что…

И она, всхлипнув, нагнулась над кастрюлей, в которой что-то кипело.

– Ладно, ребята, идите. Некогда мне тут с вами. А то, глядишь, Водкина скоро проголодается и попросит ужинать.

Ребята спешно покинули дом.

– Слушайте, кто такой Тяпа? – продолжало грызть любопытство Настю.

– Потап Павлович, сын Павла Потаповича Верещинского, – фыркнула Маша.

– А почему Тяпа? – задала новый вопрос Настя.

– Мамочка в детстве так прозвала! – громко захохотал Дима. – Видела бы ты этого Тяпу! Шкаф семь на восемь, восемь на семь.

– Вот именно, – подтвердил Петька. – А в детстве, говорят, он был маленький, пухленький и кудрявенький, как ангелочек. Мама его одевала в кружевные платьица и называла Тяпочкой.

– А потом ангелочек вырос и стал, крутым бизнесменом, – скривила губы в усмешке Маша. – Но в поселке его все равно по привычке Тяпой зовут.

– Хотя теперь он больше похож на какого-нибудь бандита, – добавил Петька. – Кстати, – вдруг посерьезнел он. – По свидетельству Филимоновны, получается, что Тяпа один из последних, кто видел живым Положенцева.

– Эй! – воскликнула Настя. – Почему вы все уже похоронили его?

– Я не похоронил, – виновато откликнулся Петька. – Меня Филимоновна заразила.

– Смотри, – насупился Димка. – Еще накличешь беду.

– Отстань, – махнул рукой Командор. – Давайте-ка прямо сейчас забежим к Верещинским. Вдруг Тяпа что-нибудь знает?

– Если так, – оживилась Настя, – то мы это выясним первыми.

– Ну да, – только сейчас дошло до остальных. – Филимоновна ведь забыла сообщить Шмелькову о ночной встрече.

– И он явно ни Тяпу, ни Верещинских-старших не опрашивал, – предположил Дима.

– Не уверен, – покачал головой Петька. – После того как нас выставили из дома Положенцева, там еще оставался Павел Потапович. Но это сейчас не столь важно.

И он скорым шагом направился к даче Верещинских.

Благодаря постоянным и щедрым финансовым вливаниям богатого Тяпы в хозяйство родителей, дом Верещинских еще довоенного образца сиял чистотой и ухоженностью. Не так давно деревянные стены, по указанию Тяпы, были обложены модными плитами под камень. А крыша была покрыта специальной полимерной черепицей, которую для этой цели доставили прямиком из Швеции. Парадная половина участка не уступала дому и сильно смахивала на уменьшенный макет какого-нибудь дворцового парка. Заднюю часть Тяпа, по настоятельной просьбе родителей, оставил без изменений. Там росли дорогие сердцам Павла Потаповича и его жены Евгении Францевны кусты смородины, малины, крыжовника. Рядом раскинулись грядки с клубникой, огурчиками и кабачками.

Подойдя к двери, члены Тайного братства хотели оповестить звонком о своем прибытии, но деятельный Павел Потапович опередил их.

– Ах, дгузья, дгузья! – с ходу затараторил он. – Гасскажите же мне скогей, есть ли какие-то новости о догогом моему сегцу Авьбегте Повикагповиче?

– Пока, к сожалению, нет, – взглядом велев остальным молчать, вступил в разговор с пожилым академиком Петька.

– Ужасно! Ужасно! – вновь принялся причитать тот. – Меня эта новость пгосто огвоушива! Думав, концы отдам.

Ребята украдкой фыркнули. Почтенный Павел Потапович то и дело прибегал к хлестким выражениям, что неизменно возмущало его чопорную жену.

– Как только будут какие-то новости, мы вам первому сообщим, – знал, чем расположить почтенного академика Петька.

– И это пгавивьно, – одобрил Павел Потапович. – Знаете, я вегю в вучшее. Пгосто пегвым хочу узнать, куда это он втайне от нас закатився?

– Узнаете. Самым первым узнаете, – заверил Петька. Затем быстро спросил:

– А Потап Павлович сейчас дома?

– Зачем он вам? – озадаченно посмотрел на ребят почтенный Павел Потапович.

– Да понимаете, – принялся объяснять ему Петька. – Вроде бы так получается, что ваш сын поздно вечером разговаривал с Альбертом Поликарповичем.

– Мне Тяпочка ничего об этом не говогив, – покачал головой Павел Потапович. – Может быть, не успев?