За свою жизнь он повидал множество разных удостоверений личности — военнослужащих, ЦРУ, ФБР и даже КГБ — и, несмотря на молодость, смог прийти к следующему выводу: чем мельче организация, тем более внушительные у нее удостоверения личности.
Это удостоверение было
Наконец пытливый ум охранника зацепился за более-менее знакомое слово.
— Почему здесь говорится о том, — подозрительно спросил он, — что мы обязаны выдать вам растопку?
— О, потому что она нам нужна, — сказал Ньют. — Мы сжигаем их.
— Сжигаем что?
— Мы сжигаем
Лицо охранника расплылось в улыбке. А ему еще говорили, что англичане кроткий и терпимый народ.
— Здорово! — воскликнул он.
И тут что-то уткнулось ему в поясницу.
— Бросай оружие, — сказала Анафема, стоящая за его спиной, — или мне придется пожалеть о содеянном.
«Вот уж правда, — подумала она, увидев, как парень застыл от ужаса. — Если он не бросит оружие, то обнаружит, что к его спине приставили палку, и мне действительно придется пожалеть о содеянном. Прежде чем он в меня выстрелит».
У сержанта Томаса А. Дизенбургера, охранявшего главные ворота, также появились проблемы. Коротышка в грязном плаще, бормоча что-то нечленораздельное, тыкал в него пальцем, а дама, слегка напоминавшая мать сержанта, чего-то от него требовала и прерывала сама себя другим голосом.
— Ты глянь на мой палец! — вскричал Шедвелл, чей рассудок еще не оторвался от него вполне, но уже болтался на конце длинной и весьма потрепанной ниточки. — Ты только глянь на него! Вот этот самый палец, парень, может отправить тебя на встречу с Создателем!
Сержант Дизенбургер таращился на черно-красный ноготь, маячивший в нескольких дюймах от его лица. Отличное наступательное оружие, особенно на кухне во время приготовления пищи.
Телефонная трубка выдавала исключительно помехи. Ему было приказано не покидать пост ни при каких условиях. Полученная во Вьетнаме травма вновь дала о себе знать. [167] Он подумал, много ли неприятностей сулит ему расстрел штатских, не имеющих американского гражданства.
Четыре велосипедиста остановились неподалеку от базы. Следы шин на дороге и маслянистые пятна показывали, что недавно здесь останавливались другие путешественники.
— Почему мы остановились? — спросила Пеппер.
— Я думаю, — сказал Адам.
Мысли его были тяжелыми. Часть его души, которую он познал как
С другой стороны, ему не к кому было больше обратиться.
— Ладно, — сказал он. — Я думаю, нам нужно раздобыть кое-что. Нам нужны меч, корона и какие- нибудь весы.
Они удивленно уставились на него.
— Что, прямо сейчас? — спросил Брайан. — Здесь же ничего такого нет.
— Ну, я не знаю, — сказал Адам. — Если вы вспомните наши игры и всякие самоделки… Мы же всегда играли понарошку.
Последней каплей, переполнившей потрясенное сознание сержанта Дизенбургера, стала машина, которая подлетела к воротам, по причине отсутствия шин паря в нескольких дюймах над землей… И к тому же она была лишена какой-либо окраски. Зато у нее имелся синий дымчатый хвост, и когда она остановилась, послышалось звонкое потрескивание, какое обычно издает, остывая, сильно нагретый металл.
Ее окна казались сделанными из дымчатого стекла, хотя на самом деле окна были самые обычные, просто салон оказался заполнен дымом.
Дверь открылась, выпустив удушливое облако. За дымом последовал Кроули.
Он помахал рукой, отгоняя дым от лица, прищурился и закончил взмах дружеским приветствием.
— Всем привет, — сказал он. — Что происходит? Надеюсь, этот мир еще не закончился?
—
— Азирафаэль?! Ты ли это? Симпатичный прикид, — туманно сказал Кроули. Он чувствовал себя неважно. Последние тридцать миль ему приходилось представлять себе, что тонна горящего металла, резины и кожи является полностью функционирующим автомобилем, тогда как «Бентли» ожесточенно сопротивлялся его представлениям. Чертовски трудно было заставлять эту громадину продолжать движение, когда начисто сгорели универсальные шины. Кроме того, останки «Бентли» норовили внезапно припадать на свои искореженные обода, когда он вдруг переставал представлять, что там были шины.
Он ласково коснулся металлической поверхности, еще достаточно горячей, чтобы на ней можно было приготовить яичницу.
— Такую гонку не выдержал бы ни один из современных автомобилей, — с любовью сказал он.
Все внимательно смотрели на вновь прибывшего.
Раздался тихий электрический щелчок.
Шлагбаум начал подниматься. Из ниши, где находился электрический двигатель, послышался механический скрежет, и мотор вдруг перестал сопротивляться непреодолимой силе, воздействующей на шлагбаум.
— Эй! — воскликнул сержант Дизенбургер. — Да вы что… кто из вас это сделал?
Зашуршали шины велосипедов. За ними пробежал маленький пес с грязными лапами.
Все изумленно взирали на четверку яростно крутивших педалями велосипедистов, которые нырнули под шлагбаум и исчезли на территории базы.
Сержант взял себя в руки.
— Э-эй, — повторил он каким-то ослабевшим голосом. — По-моему, у одного из этих детей в велосипедной корзине сидел космический пришелец с физиономией, точно как дружелюбная какашка…[168]
— Я так не думаю, — сказал Кроули.
— Тогда, — собираясь с духом, заявил сержант Дизенбургер, — им угрожает большая опасность. — Он поднял свое ружье. Довольно уж тут осторожничать; ему вновь припомнился кусок мыла. — Итак, — сказал он, — пора разобраться с вами.
— Я упредил тебя… — начал Шедвелл.
