действительности и что она получила эти мины в лесу недалеко от деревни Вячи от неизвестного мужчины. Этот неизвестный мужчина имел отношение, по словам Дубровой, к партизанам.
В ходе дознания было установлено, что Осипова с апреля 1943 года, проживая у Дрозда, неоднократно предпринимала так называемые служебные поездки, а также вела усиленную антифашистскую пропаганду среди своих знакомых.
Следствием был установлен и связной Марии Осиповой Георгий Куликов, который собирал для нее разведданные о настроениях среди местного населения, в немецких частях, месторасположении отдельных подразделений вермахта и др.
При этом ему содействовал Владимир Сибко. Работая музыкантом в немецком доме, он заставлял знакомых официанток показывать ему письма от немецких солдат, выписывал из них номера полевых почт и другие важные подробности, а также всеми возможными методами пытался добыть сведения о германских войсках. Оба были арестованы.
Проводившийся розыск Мазаник, ее сестры и Марии Осиповой не завершился успехом. Следствию практически сразу стало известно, что Мазаник с сестрой после выполнения специального задания были отправлены с помощью Осиповой в Москву на самолете из ближайшей партизанской области. Это еще раз подтверждает то, что гитлеровские спецслужбы имели своих информаторов в партизанских отрядах.
Комиссия пришла к выводу, что Мария Осипова действовала по заданию Москвы, а именно НКВД, к которому имела отношение и непосредственная исполнительница Елена Мазаник.
Нацисты жестоко отомстили за смерть гауляйтера Кубе. Взятый в плен 7 мая 1945 года бригадефюрер СС Герф Эбергард, на момент убийства Кубе начальник полиции порядка в Белоруссии, показал: «Страшные злодеяния в Минске после убийства Кубе были совершены по приказу высшего начальника СС и полиции- Готтберга… В последующие дни полицией совместно с СД были проведены облавы. Схваченные на улицах и в домах ни в чем не повинные люди, в том числе женщины и дети, были расстреляны… В этих облавах было расстреляно две тысячи человек, и значительно большее число заключено в концлагерь».
Как уже отмечалось, за Кубе охотились и НКВД, и ГРУ, и ЦШПД. После получения данных о его ликвидации было еще не ясно, кто же конкретно осуществил акт возмездия. Некоторые поспешили доложить в Центр, что именно их агентура ликвидировала гауляйтера. В частности, мой бывший подчиненный, начальник особого отдела партизанских отрядов Витебской области капитан госбезопасности Юрин, агенты которого также были задействованы в убийстве Кубе, поспешил отрапортовать своему руководству в Москву об этом. Он доложил в Центр, что убийство гауляйтера осуществлено его людьми. После этого он был вызван в Москву и арестован за очковтирательство. Ему дали 6 лет лагерей. И только благодаря моим ходатайствам Юрин отсидел всего 1,5 года.
Убийство Кубе воспринимается историками неоднозначно. В связи с уничтожением нацистами большого количества мирных жителей, не имеющих отношения к смерти гауляйтера, некоторые авторы придерживаются точки зрения отрицания террора в ходе боевых действий.
Я склоняюсь к тому, что Кубе был казнен (не убит, а именно казнен по приговору советского народа) правомерно. Свою точку аргументирую тем, что в рамках глобальной войны, когда стоял вопрос о выживании целых народов, ликвидация Кубе явилась закономерным ответом на его злодеяния. Помимо этого, после совершенного правосудия был объявлен траур в Берлине, а на фронтах и в тылу наблюдалась полная деморализация личного состава противника. Будем объективны, если бы этот палач остался в живых, то совершил бы еще больше злодеяний. И поверьте, я не одинок в своих суждениях по этому вопросу. Большинство ветеранов-партизан поддержат меня.
Об убийстве Кубе знают, наверное, все, кто прошел курс средней школы. Но партизаны ликвидировали также и отъявленных предателей Родины. Убийство Фабияна Акинчица было не исключением.
Германия с первых дней захвата власти фашистами готовила шпионские и диверсионные кадры для засылки в Советский Союз.
В 1934 году для этих целей гестапо завербовало некоего Фабияна Акинчица, 1895 года рождения, уроженца Пинской области, белоруса, который в 1920 году эмигрировал на территорию Польши и до 1938 года находился в Вильно (ныне Вильнюс). В Виленском университете он преподавал в качестве доцента белорусскую литературу. Семья его состояла из жены и двоих детей, проживала в небольшом личном поместье в Гродненском уезде Белостокской области.
С 1925 года Акинчиц являлся одной из видных фигур в белорусском национал-демократическом движении за границей. В Вильно вокруг него концентрировалась белорусская молодежь, главным образом студенты Виленского университета. В этот же период из нацдемов с ним совместно работали доктор Тумаш, ксендз Годлевский, ксендз Мицкевич, Адамович и др.
Деятельность нацдемов в Польше в те годы выражалась в организации собраний, издании и распространении различного рода нацдемовской литературы, выпуске отдельных статей и пр. В дни разгрома в Польше Белорусской крестьянско-рабочей громады в 1928-м году, будучи юристом этой массовой (стотысячной) противопольской революционно-демократической организации трудящихся Западной Белоруссии, Фабиян Акинчиц, путем предательства своих товарищей по партии, добился для себя снисходительного приговора польского суда и вскоре был совсем освобожден.
В 1930–1931 годах Акинчиц снова появляется на Виленском политическом горизонте, выступая с клеветническими и погромными статьями, направленными против Советской Белоруссии.
В 1934 году во время проезда из Парижа через Берлин в Польшу Акинчиц был задержан гестапо и доставлен к А. Розенбергу, который завербовал его в число агентов гестапо под кличкой Белорус. По заданию гестапо Акинчиц на территории Польши должен был создать под видом белорусских нацдемовских организаций несколько разведывательных резидентур, которые выполняли бы разведывательную работу на территории СССР и Польши и вели профашистскую пропаганду среди вовлеченных в эту деятельность лиц.
Кроме Акинчица, в качестве резидентов гестапо были завербованы: преподаватель Виленского университета, редактор «Минской газеты» Козловский (кличка Козловщик) и Николай Щорс из Столбцовского района Барановичской области, врач.
Основную разведывательную резидентуру Акинчиц создал в 1936 году в Вильно и руководил ею лично. Позднее созданные резидентуры в городах Столбцы, Барановичи и Новогрудок возглавил Щорс, а в Варшаве — Козловский. От этих резидентур были установлены связи с некоторыми нацдемами в Минске. Для распространения фашистской пропаганды в Польше Акинчиц использовал легальную печать. Так, лично им была написана брошюра «Наши задачи», изданная на польском и белорусском языках. В ней он сформулировал основные задачи фашистских нацдемов по созданию с помощью Германии «независимого белорусского государства», в границы которого включалась часть Смоленской и Ленинградской областей. Также лично им был отредактирован и выпущен «Белорусский календарь», собранный из статей профашистского содержания. Указанная литература распространялась в Польше и в некотором количестве была заброшена на территорию СССР.
В связи с раскрытием в Варшаве польской контрреволюционной резидентуры, возглавляемой Козловским, в мае 1939 года польская полиция имела распоряжение об аресте Козловского, Щорса и Акинчица. Но они опередили это мероприятие, выехав нелегально в Германию.
В ноябре 1939 года в Берлине был организован Белорусский комитет самопомощи (БКС), финансируемый германским правительством. Во главе БКС стал Акинчиц, его заместителем — Козловский. Было сформировано Руководящее бюро БКС, в которое вошли доктор Ермаченко, Кожур и др.
Одновременно в городах и крупных населенных пунктах, расположенных вблизи вновь установленной советско-германской границы против Белорусской ССР, были организованы отделения (филиалы) БКС: в Варшаве, возглавляемое Щорсом, Бело-Подляске, Тирасполе, Сувалках и других пунктах.
БКС был создан якобы для оказания культурно-просветительной помощи белорусам, проживающим за границей. В действительности же все организации БКС были подчинены гестапо, которое и инструктировало все их мероприятия. Основное назначение БКС было в выполнении разведывательной деятельности и проведении фашистской агитации на территории СССР, в подборе и вербовке кадров разведчиков для гестапо из среды белорусов, проживавших за границей. Об этом достаточно полно сообщали заброшенные на нашу территорию в период 1939–1941 годов в большом количестве агенты и различного рода связники,
