30-й армии. Мы распорядились, чтобы они здесь не задерживались и отходили, ввиду возможного полного окружения.

Мы поехали назад. Стрельбы больше было не слышно. Эта лесная дорога была отмечена на нашей карте. Начало рассветать. Двигаясь точно на восток, мы въехали в какую-то лесную деревушку. Не доезжая до нее, мы остановились и послали одного своего бойца в разведку. Оказалось, что здесь уже были немцы и, долго не задерживаясь, отправились в сторону Москвы. Таким образом, мы оказались в тылу противника.

В одном месте наша машина застряла в болотистой низине. В соседней деревне мы попросили лошадей или быков для того, чтобы вытащить забуксовавшую машину. Нам дали двух коров, благодаря которым машина выбралась из ямы.

Что самое удивительное, мы не встретили вражеских частей. Мы уже были в Подмосковье. В одном из населенных пунктов меня неожиданно окликнули. Обернувшись, я увидел своего старого друга генерал- лейтенанта Богданова. Впоследствии он стал первым командующим Резервным фронтом.

Мы остановились в одном из домов. После того как мы умылись, хозяйка дома, пожилая женщина, покормила нас.

— Эх, сейчас бы по рюмочке, — хитро посмотрел на меня Богданов.

— У меня пусто, — ответил я.

— Зато у меня есть, — сказал боевой товарищ и вытащил откуда-то полбутылки спирта.

Выпили мы по паре рюмок и заснули как убитые. Наутро двинулись дальше на восток. Как оказалось, КП фронта находился уже в населенном пункте Перхушково, недалеко от Москвы.

Там я разыскал особый отдел. Цанавы на тот момент не было. Переодевшись, мы доложили о своей поездке командованию. Конев нам сказал, что командование 30-й армии уже связалось с ним.

— Хорошо, что вы не попали к немцам, — сказал нам Конев. — Ведь вы практически прибыли из тыла врага.

У меня до сих пор вызывает удивление, с какой легкостью руководство фронта отправило нас, двух генералов, на задание, которое было под стать любому младшему офицеру.

Вскоре командование фронтом принял Г. К. Жуков. Всех сразу облетел ответ полководца, который он дал на вопрос И. В. Сталина.

— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву безусловно удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

Эти слова явились мобилизующим моментом для командного состава Красной Армии.

Положение на фронтах было очень серьезным. Сплошной линии фронта не было. Начали ходить слухи, что командный пункт надо перенести восточнее Москвы. Узнав об этом, Жуков высказался о применении к распространителям таких слухов мер уголовной ответственности. Это еще более укрепило нас в мысли, что столицу мы удержим.

В героической битве за Москву я участвовал от начала и до конца. Мы, военные чекисты- контрразведчики, активно выявляли, задерживали и разоблачали в большом количестве засылаемых к нам гитлеровцами шпионов и диверсантов, мешая тем самым их внедрению в наши войска, фронтовые штабы и глубокие тылы страны, надежно сохраняли в тайне планы и замыслы нашего командования, состояние экономики и др.

Неоднократно мне приходилось в составе группы или одному выполнять особые поручения Г. К. Жукова. На самолете или других средствах передвижения немедленно отправляться в соединения или части для оказания помощи в организации вывода их из окружения, восстановления прерванной связи, установления конкретных лиц, виновных в невыполнении некоторых приказов, объективного изучения и оценки обстановки, предложений в том или ином направлении и др.

В августе 1941 года 22-я армия под командованием генерала Ершакова попала в окружение в районе города Великие Луки. Для вывода ее из окружения и закрытия оставленного без обороны одного из участков Военный совет фронта направил группу в составе члена Военного совета дивизионного комиссара Д. М. Лестева, начальника оперативного управления фронта генерала Г. К. Маландина и меня. Нами были использованы все возможности, и армия по частям и группами стала выходить из окружения. Серьезную помощь в этом оказали великолукские партизаны — отличные проводники, хорошо знавшие местность.

Мы на самолете прилетели в Торопец и выяснили, что там из окружения постепенно выходят небольшие группы бойцов и командиров 22-й армии. Нашелся и начальник Особого отдела этой армии. Он нам доложил, что командующий контужен и направлен в тыл.

Из всех частей и подразделений, вышедших из окружения и обнаруженных в Торопце и ближайших местах, было создано прикрытие образовавшейся бреши. Судьбой генерала Ершакова очень интересовался Г. К. Жуков, и мы донесли, что генерал тяжело контужен и особистами был вынесен на носилках в тыл и отправлен в госпиталь.

Следует отметить, что положение, где держала фронт 22-я армия, было критическим. Не хватало, прежде всего, живой силы. Надо было выправлять положение. Пришлось создать силы прикрытия за счет выходивших из окружения частей и подразделений, а то и отдельных красноармейцев и командиров.

Рядом держал оборону мой сослуживец по Средней Азии Иван Иванович Масленников. До войны он был заместителем Л. П. Берии по войскам.

Узнав, что я лично знаю, причем близко, командующего 29-й армией, Маландин и Лестев мне сказали: «Сергей Саввич, вы же знакомы с Масленниковым, попросите его помочь нам людьми».

Я поехал в Старую Торопу, это примерно 30 километров южнее города Торопца. Нашел командный пункт И. И. Масленникова. Он очень обрадовался, когда увидел меня, потом сказал, что информирован о достаточно тяжелом положении 22-й армии. Я передал просьбу Маландина и Лестева — помочь закрыть один из участков фронта. Но Масленников сказал, что правый фланг его фронта открыт, есть данные, что немцы в ближайшие часы начнут там наступление и что он сам едет туда для подготовки контратаки. Я знал, что командарм — любитель ночных боев, которые проводил с величайшим умением. Ввиду отсутствия у него лишних людей, помочь он нам ничем не смог.

Возник вопрос о новом командире. Вместо Ершакова наша группа рекомендовала опытного генерала В. А. Юшкевича. Жуков согласился с нашим предложением. Вскоре Юшкевич прибыл в г. Торопец. Мы все вместе решили оценить обстановку на переднем крае. Стрельбы не было слышно. Казалось бы, продвижение на Восток немцев было приостановлено, и мы пошли к окопам, не маскируясь. В этот момент немцы накрыли нас и трассирующими пулями, и плотным минометным огнем. Хорошо, что окопы оказались рядом. Разведка донесла, что где-то в километре от нас в лесочке оказалась разведгруппа противника и по красным лампасам генерала Маландина засекла нас. Так что нам опять повезло.

Поскольку генерал Юшкевич принял командование армией, нам было приказано прибыть на командный пункт фронта.

30 ноября 1941 года Г. К. Жуков направил членов Военного совета Западного фронта дивизионного комиссара Д. М. Лестева, И. С. Хохлова и меня в район Завидово, принять у Калининского фронта 30-ю армию (командующий генерал Хоменко), которая быстро откатывалась к Москве по шоссе Москва — Ленинград.

Задание было ясное: немедленно остановить ее отступление и закрепиться. Штаб армии и наша группа своим участием помогли в решении оргвопросов, добились от Г. К. Жукова необходимой для армии помощи, в том числе небольшого количества танков. Хоменко был снят с должности, а на его место был назначен генерал Лелюшенко.

Во время проведения одного из совещаний мы со штабом попали под массированную бомбежку немецкой авиации. Член Военного совета Д. М. Лестев был убит, а начальник штаба Калининского фронта генерал-лейтенант Е. П. Журавлев ранен. Были и другие убитые и раненые. И. С. Хохлов и я были тяжело контужены. Примечательно то, что я сидел рядом с Лестевым плечом к плечу и остался жив.

Дело обстояло следующим образом. Все мы находились в деревянном доме на окраине небольшой деревни. Начинало светать. Выйдя во двор по своим делам, я услышал гул одинокого самолета. Мы уже научились определять на звук, чей это самолет, наш или немецкий. Это оказался самолет противника. Я