настиг ее.
Слава богу, сердце успокоилось, и дыхание наладилось. Теперь было не время паниковать. Надо было действовать хладнокровно. Надо бить лося наповал, подсказывал мне разум, только в мозг! Никакой другой выстрел не остановит его, и тогда передние копыта начнут молотить Лилиан, превращая ее в месиво. Только наповал — другого выхода нет.
Я мог бы подумать о многом в эти две-три секунды испытания. Я мог бы себя ругать (позже я так и делал) за то, что подверг Лилиан такой опасности. Я мог бы думать о том, что до врача надо ехать сто пятьдесят миль на собаках, о том, насколько мы одиноки и отдалены от других людей. Но я думал только об одном: нужно бить наповал. Я сознательно медлил с выстре лом, зная, что на второй выстрел мне уже не хватит времени. Я едва сдерживался, чтобы не нажать на спусковой крючок, пока расстояние между лосем и Лилиан не сократилось до трех ярдов, тогда я прицелился ему между глаз и выстрелил.
— Наповал, — повторял я про себя. — Только наповал!
Слава богу, пуля попала лосю в мозг, и он замертво рухнул в снег.
Медленно, нехотя я поднял голову и посмотрел в глаза Лилиан.
— Прости меня, — пробормотал я, подыскивая подхо дящие слова. Потом я замолчал, не в силах больше гово рить.
Лилиан все еще была скована страхом. Это было заметно по напряженному выражению лица, бледным щекам и расширен ным зрачкам. Ей незачем было стыдиться своего страха. Одного взгляда на Старого Бандита, жующего жвачку, достаточно, чтобы волосы встали дыбом, а увидеть его разъяренным всего в трех — пяти ярдах от себя — все равно, что побывать в аду.
Я смотрел на вздрагивавшего в предсмертных судорогах лося и вспоминал овраг, годовалого лосенка и других лосей, над ко торыми он нещадно издевался. Затем я подумал, что теперь Лилиан и Визи смогут осматривать капканы и силки, не боясь встречи со Старым Бандитом. «Да! — подумал я. — Все это к лучшему!»
Прошли недели, прежде чем мы смогли вновь заговорить о лосе.
Мы отправили отснятую пленку, чтобы ее проявили и отпе чатали, и она вернулась к нам только через два месяца. Мне и в голову не приходило, что Лилиан могла снять быка во время нападения, но когда я просмотрел отпечатки, я увидел, что она таки сняла его. Вот он на снимке: уши прижаты, шерсть на загривке дыбом, копыта топчут снег. И хотя этот снимок был мне ненавистен, я знал, что никогда с ним не расстанусь. Я передал снимок Лилиан.
— Посмотри! — сказал я тихо.
Она взяла фотографию и едва взглянула на нее. В ее глазах снова появился страх.
— Не хочу смотреть, — сказала она и разжала пальцы. Снимок упал на пол, и тогда, в тот самый момент, ее страх перед лосем исчез навсегда.
Глава XVII
Человек, живущий в тайге, лучше чувствует постоянное при сутствие опасности, чем люди, живущие среди людей, где они постоянно ощущают локоть своего соседа. В тайге смерть караулит человека в качающейся верхушке каждого дерева. Кто знает, когда дерево упадет на землю, убивая все, что попадет под него? Смерть караулит человека и на озерах, покрытых снегом, и на замерзших реках и речушках: так могут попасться полыньи, готовые поглотить любого, кто в них провалится. Смерть летит с арктическим ветром, ожидая и выискивая жертву: жестокий ветер притупляет силу воли и энергию человека, вызывая в нем почти непреодолимое желание сесть и на секунду от дохнуть. А если человек поддается соблазну и присядет? Может случиться, что, заснув на несколько минут, он заснет вечным сном…
Лилиан на мгновение взглянула смерти в лицо, когда на нее нападал лось. И по крайней мере еще раз смерть была всего в нескольких шагах от Лилиан, но прошла мимо.
В тот день Лилиан и Визи собирали в лесу голубику. Визи, которому было семь лет, шел следом за ней. Кончался август, плети чины и вики порыжели. В лесу чувствовались та тишина и невинное спокойствие, которые свойственны только дремучим лесам. В других местах этого нет.
Часто в ягодный сезон Лилиан ходила одна или с Визи в лес, в сосновую чащу, где ягоды были особенно крупные и сочные. Я тоже ходил с ними, хотя мои пальцы собирали ягоды медленно и неуклюже. В тот день я запряг лошадей в косилку и косил сено. Лилиан и Визи были одни в бескрайнем лесу. Голубика — лесная ягода, и надо сказать, что она не была собственностью одной лишь Лилиан. В лесу жили и другие существа, которые тоже требовали своей доли. Курочка воротничкового рябчика приводила свой выводок в заросли голубики. Пока пальцы Ли лиан перелетали с ветки на ветку, ловко снимая ягоды, озорные красные белки совсем рядом, в нескольких сантиметрах от ее рук, также лакомились голубикой. Когда созревали ягоды, даже койот забывал свое пристрастие к мясу и временно становился вегетарианцем. Были еще и другие, которые заявляли свое право на долю. Огромные, тяжелые, они мяли тонкие ветки голубики и утробным рычанием бросали вызов всем, кто осмеливался оспаривать их права.
В тот день даже в тени сосен было душно и жарко. Накануне прошел дождь, и теперь от мха поднимался пар. Лилиан на ко ленях переползала от куста к кусту. Она была одета в тонкую ситцевую блузку и в ненавистные ей брюки.
— В платье нельзя собирать ягоды, — сказала она мне после ленча, надевая брюки и морщась при этом.
Ярдах в десяти от нее Визи без особого старания наполнял ягодами жестяную кружку. Как и я, Визи считал, что собирать ягоды — не мужское дело. Его губы и щеки были разукрашены синим, потому что он, как и я, одну ягоду клал в кружку, а другую отправлял в рот. Наконец наступил момент, когда и кружка, и желудок были полны до отказа, и Визи, удовлетворенно вздохнув, лег на бок и мгновенно заснул.
Солнце медленно двигалось на запад и также медленно на полнялась ягодами пятилитровая банка из-под лярда. Стремясь скорее наполнить банку и вернуться домой, чтобы успеть приготовить ужин, Лилиан отошла ярдов на шестьдесят от того места, где спал Визи. Вокруг было совсем тихо, если не считать звука падающих в банку ягод или трескотни белок. Лилиан приготовилась притянуть поближе ветку, густо унизанную ягодами, как вдруг напряглась, почувствовав, что она не одна, что рядом кто-то стоит. Она медленно повернулась и едва сдержала крик. Между ней и Визи стоял огромный взрослый медведь..
Лилиан не была уверена в том, что животное заметило ее или Визи, но медведь тоже почуял присутствие постороннего. Он неуклюже поднялся на задние лапы, качаясь из стороны в сторону, и тогда Лилиан увидела почти голое брюхо и оттянутые красные соски. Опять она едва удержалась от крика: перед ней стояла медведица, а где-то поблизости находилось ее потомство. Именно в медвежатах крылась опасность. Обычно медведь, почуяв человека, быстро убегает, но медведица от детенышей не уйдет.
Недалеко от мальчика зашевелились кусты. Лилиан поверну лась в ту сторону. Вот появилось маленькое тело, черное, круглое, покрытое мехом. Сзади следом появилось второе. Лилиан покачнулась, и сердце ее заколотилось. Медвежата приближались к спящему мальчику, не заметив его. Они легли на спину, как обычно делают все медведи, собирая ягоды, и подтягивали ветки ко рту своими маленькими лапами.
Увидев детенышей, медведица снова опустилась на четвереньки и медленно повернулась в их сторону. Вдруг она зло зарычала, и шерсть на ее загривке встала дыбом. Она почуяла кого-то: мальчика или Лилиан, может быть, обоих.
Лилиан хотелось закричать, разбудить Визи, чтобы защитить его от подступившей к нему смертельной опасности. Но она сдержалась. Если Визи проснется, сядет, начнет протирать глаза и оглядываться, его движения привлекут внимание медведицы, и она набросится на него, защищая жизнь своих детенышей.
Лилиан понимала это и приняла правильное решение: ей нужно было отвлечь внимание медведицы от мальчика. Медлен но, но спокойно она поднялась на ноги, силой воли заставляя мускулы и нервы
