Серега чуть не плача сел в машину и уставился в окно.
– Да, – заметила я. – Что ни говори, а охота за сокровищами – предприятие хлопотное.
– И убыточное, – веселилась Люська. – Ну что, нехристь, вези в ресторан, хоть напьюсь перед смертью.
Ресторан помещался в гостиничном комплексе и носил имя нашего славного города. Точнее, ресторанов было два, один из них китайский и три бара. На стоянке паренек в форме охранника пристально посмотрел на нас и вдруг заулыбался.
– Вы что это, серьезно? – подал голос Серега.
– А то как же, – хмыкнула Люська.
– Все. – Серега хлопнул дверью. – У кого-нибудь еще осталась хоть капля мозгов?
– А что, есть дельное предложение? – поинтересовалась я.
– Есть. Я иду домой.
– Что? – не поняла Люська. – Куда ты идешь, дорогуша?
– Домой. К маме и папе. Они, между прочим, беспокоятся. Я хотел быть охранником, а не ковбоем. Всего доброго. – Серега, прихрамывая, направился к остановке троллейбуса.
– Вернись, дурак! – рявкнул Денис. Серега обернулся:
– Если тебе, братишка, нравится изображать Ван Дамма, ради бога. А я сыт по горло. Общий привет джентльменам удачи и леди тоже.
– Твой брат – умный парень, – заметила я.
– Пошел к черту! – крикнул Денис. Серега, не оборачиваясь, сделал ручкой.
– Ряды редеют, – хохотнула Люська. – У нас опять по шестьдесят «лимонов» на брата. Кутнем, ребятки?
– Куда прикажете, мадам? – веселился Равиль. – В китайский ресторан?
– Ну уж нет, собак жрать за свои-то деньги? Веди на первый этаж, и чтоб все по высшему разряду.
Мы заняли столик возле огромного окна, Люська уткнулась в меню, посверкивая глазками.
– Эй, нехристь, – сказала она. – Твоя идея, ты и платишь. У меня на нервной почве аппетит зверский.
– Не сомневаюсь, мадам, вашему роскошному организму необходима поддержка.
– Слышишь, как он меня? – хмыкнула Люська. – А чего это ты в нашем городе ошиваешься? Такой здоровый мужик, ехал бы в Чечню, помог бы правоверным, неприятности у них.
– Побойтесь бога, мадам. Я ем свинину, водку пью, приветствую эмансипацию, какой же я после этого мусульманин?
– Ни то ни се хуже всего, – со вздохом заметила Люська. Заказ она сделала и на несколько минут утихла. Денис сидел хмурый, здравомыслие брата его явно взволновало. Люська грозно оглядела зал.
– И мужиков-то путных нет. А ведь потянет, как водки выпью. Ох, горе горькое. Брат твой подлец, – без перехода заметила она Денису.
– Заткнись, – огрызнулся он.
– Да бог с ним. Равиль услужит. Услужишь ли? Человек ты восточный, темпераментом бог, поди, не обидел. Чего рожу-то кривишь? Не бойся, не трону. Я вашего брата на дух не выношу.
– Чем же мы вас так прогневили?
– Как чем? – удивилась Люська. – А кто наш город штурмом брал? Жуткий погром учинили, я слышала. Хороший был город, мне нравился. Опять же два века в кабале держали, что-то это значит?
– Мадам, они были не правы, – серьезно сказал Равиль.
– Издеваешься? А моя генетическая память? Что с ней делать прикажешь?
Равиль сунул в рот бутерброд с икрой и заметил, глядя на Люську смеющимися глазами:
– Генетическая память вещь серьезная. Возможно, именно ваша уважаемая прабабка открыла объятия моему прадеду, что и задержало его в этом городишке ровно на восемь веков.
– Оставь покойницу, – грозно сказала Люська. – Женщины нашего рода всегда отличались хорошим вкусом.
– Образчик вашего хорошего вкуса я недавно видел, воняло от него, не приведи господи, – сказал Равиль, запихивая в рот второй бутерброд.
– И здесь нехристь. У нас о покойнике плохо не говорят.
– Ладно, – встряла я. – Будем считать, что с национальной враждой мы покончили. Может, теперь поужинаем спокойно?
Оба заткнулись, что дало мне возможность есть в тишине. Ела я с аппетитом и по сторонам поглядывала. За соседним столом появилась очень забавная троица: сокрушительно красивый блондин и две дамы неопределенного возраста, которые, несмотря на слой штукатурки, упорно тянули на его маму. Наряды были чересчур крикливы, а бриллианты слишком большие, чтобы выглядеть настоящими. Блондин задержал на мне взгляд и победно улыбнулся. Предполагалось, что я упаду со стула. На стуле я удержалась и послала в ответ лучшую из своих улыбок. Равиль обернулся, посмотрел на блондина и хохотнул:
