– Как Мамай прошел, – присвистнула Люська. Может, и Мамай, легче мне от этого не стало. Мебель изуродована, вещи разбросаны, диван, кресла вспороты.

– Ну и дурни! – Люська покачала головой. – Кто ж в наше время деньги дома держит?

Я хотела зареветь, но передумала: вряд ли от этого было бы много толку. Вчетвером мы довольно быстро смогли навести порядок, и квартира приобрела почти жилой вид.

– Хорошо хоть одежда цела, – радовалась Люська. – А мебель все равно менять, черт с ней, подумаешь.

– Она мне нравилась, – огрызнулась я.

– А на меня чего злишься? Одно хорошо, что тебя дома не случилось.

Я поежилась и согласно закивала. Люська стала проявлять заметное беспокойство, и мы отправились к ней. Еще в прихожей меня поразил запах.

– Чем это так воняет? – поморщился Денис.

Мы вошли в комнату и замерли как вкопанные: на диване в странной позе сидел бывший Люськин ухажер, буян и алкоголик Борис Андреевич, или попросту Борька.

– О господи, – начала Люська и замолчала на полуслове. Я подошла ближе: он мертв по крайней мере два дня. Причина столь ранней смерти была на виду: висок разворочен выстрелом, на полу под правой рукой Борьки валялся пистолет. Денис присвистнул и присел на корточки.

– Вот это подарок.

– Он что, мертвый? – шепотом спросил Серега.

– Совершенно, – ответила я.

– И чего это он удумал стреляться в моей квартире? – удивилась Люська.

– Чтоб такой тип, как твой Борька, застрелился? – Я покачала головой, а Люська пожала плечами:

– Иногда люди лишают жизни самое дорогое для себя существо.

– Не думаю, что дошло до этого.

– И что мы будем делать? – опять-таки шепотом спросил Серега. – В милицию звонить?

– Если его убили, – сказал Денис, – а его убили, то на кой черт нужна эта дешевая инсценировка?

– И за что его могли убить? Легче бутылку поставить. Он с перепоя родную мать не помнит.

– Положим, – заметил Денис, – кто-то пришел сюда с определенной целью, а тут твой дружок. Вот этот кто-то и убил его с перепугу, а потом решил инсценировать самоубийство. В любом случае скверный подарок.

– Я вижу, у вас проблемы, – раздался бархатный мужской голос.

Мы резко повернулись как по команде, у всех четверых отвисли челюсти: в кресле возле двери сидел какой-то тип и взирал на нас с легкой насмешкой.

– О, черт, – выругался Денис, внимательно разглядывая гостя. Я тоже его разглядывала с большим усердием. Лет ему было тридцать пять или немногим больше, смуглый, темные волосы, но глаза вовсе не карие, а светлые, медового оттенка, небольшие и насмешливые. На нем был шикарный костюм серого цвета, купленный за доллары, и темно-синяя рубашка. Был он чисто выбрит и недавно из парикмахерской: густые волосы подстрижены и тщательно уложены. Сидел он, небрежно раздвинув ноги, и по очереди нас разглядывал. Очень милый парень, если его не трогать. Ну а если кому-то и вздумается его прижать, то для этого только и надо, что быть крутым, ловким и крупным малым в отличной форме. Тремя этими качествами я никогда не обладала, потому появление типа вызывало во мне вполне понятное беспокойство.

Между тем он улыбнулся, улыбка у него была шикарнее костюма, и спросил:

– Мне показалось или ваш приятель на диване немножко мертвый?

– Да, он пахнет, – согласилась я.

– Не скажешь, что это приятно, – покачал он головой.

– А ты, собственно, кто такой? – влезла Люська, в то время как наш гость и Денис сверлили друг друга взглядами.

– Вас интересует мое имя?

– Ну и как твое имя? – спросил Денис. То, что он видел, ему явно не нравилось.

– Меня зовут Равиль.

– О, татарина черт принес, – сплюнула Люська. – То-то у меня с утра изжога.

– И чем же ты занимаешься, Равиль? – осторожно спросил Денис.

– Я вольный охотник, – хохотнул Равиль, демонстрируя великолепные зубы.

– Охотник на кого? – вкрадчиво поинтересовалась я. Он мило мне улыбнулся и ответил мягко:

– Я охочусь за сокровищами.

Люська навострила уши.

– Какие еще сокровища?

– Ну, в отличие от вас, я о них только слышал.

– О, черт, – опять выругался Денис. – Что ты вообще здесь делаешь?