Вскоре мы уже были в машине. Карман ветровки Германа подозрительно оттопыривался, особой сообразительности не требовалось чтобы понять: он прихватил оружие. Я сочла это разумной предосторожностью, хоть и надеялась обойтись без военных действий. Герман производил впечатление человека, которому не привыкать таскать с собой пистолет, но чего он опасался в действительности, еще вопрос. И я сама, и мой рассказ доверия ему не внушали, очень может быть, парень боится оказаться в ловушке, старательно мною подготовленной. Разубеждать его я не собиралась, зная всю бесполезность этого.

К селу мы подъезжали в полной темноте, свернув с дороги, притормозили. От случайных машин джип теперь надежно скрывали заросли кустов. Хмуро взглянув на меня, Герман вышел, открыл багажник, достал заранее приготовленный рюкзак и небольшой ломик. Сунул мне в руки фонарь и не смог удержаться от усмешки:

— Идем, Лара Крофт.

Фонарь оказался тяжелым, а идти в темноте было неудобно, тем более что Герман избрал кратчайший путь через поле, не желая приближаться к селу. Усадьба осталась слева от нас, днем я видела там фонари, но сейчас и само здание, и территория вокруг тонули в темноте, только у ворот мерцал одинокий огонек.

— Я-то думал, писатели любят трудиться по ночам, — заметил Герман, кивнув в сторону дома.

Я пожала плечами, не желая отвечать.

Примерно через полчаса мы поравнялись с изгородью из колючей проволоки. Силуэт генеральского дома угадывался в темноте, отсюда до него было далековато, но прежде чем нарушить границы частных владений, Герман тщательно огляделся. Ночь выдалась темной, от реки тянуло свежестью, квакали лягушки, звезды на черном небе казались неестественно яркими. Наверное, я бы залюбовалась этой картиной, не будь слишком занята предстоящим. Герман, задрав голову, мечтательно вздохнул.

— По крайней мере луны сегодня нет, а значит, встречи с оборотнями опасаться не приходится, — заявил он весело, но нервозность и в нем чувствовалась.

Вряд ли тот факт, что мы собираемся вторгнуться в чужие владения, особо его смущал, я была уверена, он об этом даже не думал. Появись вдруг хозяин, мы всегда сможем рассказать байку о пещере и сойти за двух донельзя любопытных туристов. Куда больше его занимала моя особа, то есть с какой целью я заманила его в эту глушь. Собственно, и причина ему была, наверно, ясна: желание избавиться от человека, который знал обо мне то, что знать не должен. Нападения с моей стороны он вряд ли опасался, но у меня могли быть сообщники… В свою очередь, я тоже ожидала сюрпризов, и присутствие в доме хозяина очень меня беспокоило. В общем, оба мы пребывали в напряжении, но совсем по разным поводам.

Герман приподнял проволоку, и я ловко проскользнула под ней, он перекинул мне рюкзак и пролез сам. Быстрым шагом мы пересекли поле, двигаясь в направлении камней. Татьяна ничего не говорила о собаке в доме, а я не рискнула спросить, но теперь чутко прислушивалась. Несколько молодых березок росли неподалеку от интересовавшего нас места, как раз со стороны дома, и я сочла это удачей, впрочем, за кирпичной стеной был сад, так что хозяин вряд ли заметит нас, если ему вдруг придет охота выглянуть в окно второго этажа. Свет в окнах, кстати, не горел, по крайней мере в тех, что выходили сюда, надеюсь, генерал сладко спит. Герман споткнулся о валявшийся в траве камень и Громко выругался.

— Тише, — осадила я. Включила фонарь и, на всякий случай прикрывая его ладонью, направила луч света на выложенный камешками крест, точнее, на его основание. Герман взял один из камешков и бросил в предполагаемый вход в пещеру, который оказалось не так просто обнаружить. Если бы хозяин за это время уб-рал знак, оставленный Олегом, вход в пещеру мы бы точно не нашли.

Через мгновение мы услышали стук, это вызвало у Германа очередную усмешку.

— Тебя ждет глубокое разочарование. Это просто дыра между камней.

Однако от болтовни он перешел к делу, сунул ломик под валун, загораживающий проход, используя его как рычаг. К моему удивлению, камень удалось легко сдвинуть. За первым последовали три других, и через некоторое время мы увидели довольно большой проход. Стоя на четвереньках, Герман вполне мог в него протиснуться. Что он и сделал: встал на четвереньки, взяв фонарь из моих рук. Я опустилась на колени рядом с ним. Перед нами был узкий коридор, который шел вниз. В том, что это именно коридор, созданный руками человека, сомнений быть не могло, он скорее напоминал заброшенную штольню, чем вход в пещеру.

— Н-да, — буркнул Герман с сомнением.

— Я пойду одна, — сказала я решительно, забирая у него фонарь.

— Я помню, что даму следует пропускать вперед, но сейчас неподходящее время хвастать хорошими манерами. Так что ползи за мной, дорогуша.

— Глупо идти вдвоем, — спокойно возразила я. — Оттуда еще надо будет как-то выбраться.

Мои слова произвели впечатление. Он выключил фонарь и посмотрел на меня. В темноте его лицо выглядело неподвижной маской, только глаза странно поблескивали. Я догадывалась, о чем он думает. Отправить меня в пещеру, а самому остаться здесь было унизительным для мужского самолюбия, вместе с тем он понимал, что отправляться одному еще более неразумно, чем вдвоем, раз уж он по-прежнему не доверяет мне. Может, ему и не мерещились дюжие мужики, засевшие по кустам в ожидании моего сигнала, но предположить, что я постараюсь затруднить его возвращение, он был просто обязан.

Сомнение длилось недолго, и здравый смысл победил. Герман достал из рюкзака веревку, обвязал один конец вокруг моей талии и кивнул.

— Постарайся не свернуть себе шею, — буркнул он, и я поползла вперед.

Страх накатил тяжелой волной, я мгновенно покрылась потом. Клаустрофобией я никогда не страдала, но здесь был особый случай. Проход узкий, воздуха не хватало, но я упорно ползла впе¬ред, время от времени прикрывая глаза и стараясь выровнять дыхание.

— Как ты? — услышала я сзади и с трудом ответила, повернув голову:

— Нормально.

Проход шел вниз, камни хоть и были обработаны, но довольно грубо, я то и дело натыкалась на острые углы. Через несколько метров коридор обрывался. Я осветила фонарем почти отвесную стену,