– Значит, не увидишь, – равнодушно закончил он.

– Открой, – попросила я Антона и добавила громче: – А если этот придурок с нами шутки шутит, пристрели его.

Я вошла в чулан. Первое, что бросилось в глаза, – большой ларь, стоявший у противоположной стены. Он был открыт. Ларь этот достался Сереге по наследству от прежних хозяев дома, выбросить его он не захотел и определил в чулан. Насколько мне известно, ларь всегда был пуст, но Михей, стоя рядом с ним, морщился и отводил взгляд, оттого я сделала несколько шагов и заглянула в ларь. На дне ларя, скрючившись, лежал человек. Зрелище было малоприятное, потому что пролежал он здесь несколько дней. Голова покрыта кровавой коркой, так что не сразу сообразишь, где лицо, а где затылок, который, кстати, тоже выглядел препаршиво. Если я ничего не путаю, парень получил пулю в голову, но не это меня сейчас заботило: на убитом была рубашка с короткими рукавами, и в глаза сразу же бросилась татуировка на правой руке.

Я судорожно вздохнула и пробормотала:

– Это Таболин.

– Точно, – вздохнул в унисон мне Михей.

К пуговице Серегиной рубашки был прикреплен листок бумаги, печатными буквами на нем значилось: «Конец игры».

– Сволочь! – взвыла я и пнула ногой ларь, делать этого не стоило, оживить Таболина таким образом невозможно, а злость дурной советчик.

Антон наблюдал за всем этим, привалясь к дверному косяку. Закусив губу, я торопливо покинула чулан, подхватила его за локоть и заперла дверь.

– Все, – сказала тихо. – Уезжаем.

– Ты хотела здесь все осмотреть, – напомнил он.

– Без надобности. Таболина убил Щербатый, и осматривать здесь совершенно нечего. Сматываемся, Гришка может появиться в любую минуту.

Я заторопилась к выходу, Антон плелся за мной. Мы вышли за ворота.

– Возвращайся к себе, – сказала я.

– А как же твоя сестра?

– Уезжай. Прямо сейчас.

Мы стояли возле джипа. Антон усмехнулся, явно намереваясь что-то сказать, взглянул на дом, а я, продемонстрировав пистолет, забрала у него оружие и швырнула в кабину.

– Где мои деньги? – спросила я тихо.

– Что? – удивился он.

– Деньги. Три тысячи баксов, – повторила я терпеливо. – Извини, но они очень мне нужны.

– Вот оно что… конечно. Деньги в моем бумажнике.

– Достань его и постарайся не делать резких движений.

– Сестра тебя больше не интересует? – спросил он насмешливо. Затем достал бумажник и протянул его мне.

– Открой, – приказала я. Он выполнил мою просьбу, баксы в самом деле лежали там. – Вынь их и положи на сиденье. – Он так и сделал. – А теперь отправляйся к калитке. И послушай моего совета: забудь эту историю.

– А что будешь делать ты?

– Спасать свою шкуру, – честно ответила я, сунула деньги в карман и устроилась на водительском месте, повернула ключ, но машина не желала заводиться. Антон, привалясь к забору, наблюдал за моими напрасными хлопотами.

– Это свечи, – сказал он равнодушно.

– Какие свечи? – рявкнула я.

Он вытянул руку и разжал ладонь.

– Вот эти.

– Черт бы тебя побрал. Сделай так, чтобы эта дурацкая машина завелась.

– Пожалуйста, – пожал он плечами. Я оставалась в кабине, но дверь распахнула. – Подними капот, – спокойно сказал Антон. Это его спокойствие меня и обмануло, хотя должно было насторожить. Я-то решила, парень рад, что наконец-то вернется домой. Капот был поднят, и теперь Антона я не видела.

– Ты скоро? – крикнула я.

– Имей терпение, – ответил он, а в следующее мгновение предстал моим очам уже возле двери, резко дернул меня за локоть, я вывалилась из кабины, а Антон оказался сверху. Он ухмылялся, но глаза его смотрели зло.

– Что теперь? – спросил он тихо.

– Теперь сматываемся, и побыстрее, – ответила я. – Если, конечно, не хочешь, чтоб нас здесь пристрелили.

Он поднялся и помог встать мне.