воспрепятствовала, сунула ногу в щель и, глядя на хозяина квартиры со счастливой улыбкой, порадовала его:

– Мне надо с вами поговорить.

Судя по всему, он здорово удивился, посмотрел на меня, потом на Кузю, дважды чихнул и опять сказал:

– Ага.

– У меня есть племянник, – понадеявшись на то, что парень понимает по крайней мере одно слово из пяти, начала я объяснять. – Упырь, так прозвали одного парня, что живет по соседству, отобрал у него фотографию любимой девушки, потом оказалось, что он отдал фотографию вам для того, чтобы вы записали на ней номер какой-то машины. – На сей раз он не чихал, а очень громко икнул.

– Какой машины? – спросил он испуганно.

– Откуда мне знать? – удивилась я. – Мне это совершенно безразлично. Я хотела бы получить фотографию, если она все еще у вас.

– Никакой фотографии у меня нет. – Парень аж затрясся, должно быть, от возмущения, и попытался захлопнуть дверь, но я вновь этому воспрепятствовала.

– Скажите на милость, зачем вам фотография? – хмуро поинтересовалась я. – А вот моему племяннику она очень дорога. Я вас прошу ее вернуть.

– Нет ее у меня… – Он чихнул, моргнул и икнул одновременно, а я разозлилась.

– А куда вы ее дели?

– Никуда. – Он отшатнулся от двери и взвизгнул: – Нет у меня никакой фотографии, не видел я никакой машины и ничего не записывал. Зачем мне какая-то машина? – Он страшно разволновался, отступил в глубь прихожей, и это ввело меня в заблуждение. Решив, что разговор лучше продолжить в квартире, я для начала извлекла свою ногу из щели и… тут же получила дверью по лбу. Парень, воспользовавшись моей нерасторопностью, ее захлопнул и больше не подавал признаков жизни. Я минут десять названивала, стучала и даже взывала к нему, а Кузя тявкал, но пользы от его тявканья было столько же, сколько и от моих звонков, парень упорно не желал общаться.

Пнув дверь ногой в крайней досаде, я кивнула Кузе и отправилась восвояси, мы достигли середины коридора, когда в нем появился молодой мужчина в кожаном пиджаке ярко-синего цвета. Он посмотрел на нас, мы на него, и он вроде бы улыбнулся. Я хотела принять улыбку на свой счет, но тут мы как раз с ним поравнялись, и радоваться я себе отсоветовала. Улыбаться парень умел, когда хотел, а вот глаза… Конечно, глаза его ничем особенным не отличались от нормальных человеческих глаз, но их выражение рождало в душе оторопь. К счастью, взгляды наши пересеклись лишь на секунду и я не окаменела с гримасой величайшего ужаса на лице, а благополучно свернула к лифтам, а потом, поддавшись искушению, осторожно выглянула: ярко-синий пиджак звонил в дверь Зюзи. Дверь открылась, Зюзя сказал:

– Это ты. – И голос его звенел от счастья.

– Я, – ответил парень, дверь хлопнула, а мы с Кузей переглянулись, после чего покинули подъезд. Но вместо того чтобы вернуться к себе домой и попытаться придумать другой план, я неожиданно для себя, а уж тем более для собаки, исчезла в кустах акации, в которых не так давно застукала Сеньку с Чугунком, и, устроившись там на деревянном ящике, сказала опешившему Кузе:

– Давай немного подождем. – И добавила с неохотой: – Не нравится мне этот тип в кожаном пиджаке.

Кузе он, видно, тоже не понравился, пес кивнул и устроился рядом со мной. Глядя на открытый балкон, я пыталась понять, что, собственно, делаю в кустах. То, что у встретившегося мне парня взгляд наемного убийцы из комиксов, не повод вести себя так по-дурацки. Я хотела еще раз поговорить с Зюзей, точнее, попробовать. Состояние его на момент нашей первой встречи прозрачно намекало на то, что парню было худо и потому, конечно, ему не до разговоров. Синий пиджак он встретил с откровенным восторгом, и это тоже кое о чем говорило, если помнить о том, что Зюзя наркоман. После того как Синий покинет квартиру, есть шанс, что настроение Зюзи значительно улучшится и он не откажется побеседовать со мной и даже вернет фотографию.

Не успела я додумать эту мысль, как из подъезда показался Синий, свернул за угол, и вскоре оттуда на приличной скорости выскочил новенький «Опель» и пронесся мимо, но в его приоткрытом окне на долю секунды я вполне отчетливо увидела нечто ярко-синее. Я перевела взгляд на номер и торопливо написала его на земле за неимением более подходящего материала, отогнала от этого места Кузю, чтобы он ненароком не стер номер, одновременно удивляясь: на кой черт мне этот самый номер сдался? А еще через несколько минут, оставив Кузю в кустах для охраны номера, я отправилась в «малосемейку».

На этот раз звонила я минут пять, к двери никто не подходил. Несолоно хлебавши я вернулась в кусты акаций, рассказала заметно нервничавшему Кузе о своей неудаче и, подождав еще несколько минут, вновь отправилась к пятнадцатой квартире.

Следующие три часа мы с Кузей только и делали, что сидели в кустах да звонили в дверь. Само собой, и мне, и Кузе это быстро надоело, и мы стали прогуливаться возле дома, держа в поле зрения балкон и подъездную дверь. Зюзя не появлялся и на наши звонки не реагировал. Мы оголодали, измучились, мысль попытать счастья завтра появлялась у меня все чаще, но упрямство и скрытое беспокойство удерживали возле «малосемейки». Мимо проходил знакомый мальчишка, я выгребла из кармана всю мелочь и попросила его принести нам бутерброд, только благодаря ему мы с Кузей не скончались от голода.

Время шло, Зюзя точно умер, а моему терпению пришел конец. Взгляд остановился на открытой балконной двери, и точно черт толкнул меня под локоть. В общем, я подошла к балкону и, сама не знаю как, оказалась на нем, то есть взобраться на балкон для меня плевое дело, тем более что это первый этаж, но вот зачем я забралась на этот самый балкон, я не смогла бы объяснить даже самой себе. Я стояла на балконе, нервно оглядываясь, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь заорет «караул» и «грабят», но никто не только не заорал, но и попросту не обращал на меня внимания. Впрочем, обращать внимание было особенно некому: во дворе были только две собаки, одна из которых – мой друг Кузя, а вторая лежала у подъезда и в нашу сторону даже не смотрела.

Кузя, наблюдая за мной, неодобрительно тявкнул и даже отвернулся, так его возмущал тот факт, что я вторглась на чужую территорию. Я застыдилась и совсем было собралась перемахнуть назад, но опять, точно помимо своей воли, подошла к двери и заглянула в комнату. Маленькая комната была пуста, то есть совсем пусто в ней не было: облезлый стол с кучками мусора неясного происхождения, диван без задней спинки, видавший виды шифоньер, тумбочка с телевизором. Музыкальный центр на полу тянул примерно на триста баксов и выглядел здесь инородным телом, виднелось несколько стульев и два кресла, имевших