страны. В Швеции, таким образом, утвердилась новая королевская династия.

Добившись признания наследственной королевской власти, Густав Ваза избавился от угрозы, о которой он никогда не мог забыть. Причины его опасений будут ясны, если вспомнить постоянные притязания на шведскую корону со стороны датских королей, наследников Кристиана II, и козни, которых Густав всегда ожидал со стороны своих врагов. Врагов у него в Европе было много, начиная с любекского городского совета и кончая его прежними помощниками, бежавшими в Германию, такими, например, как Беренд фон Мелен. Слухи о том, что эти люди ведут против него интриги, стремясь лишить его престола, беспокоили Густава Вазу все время. Его внешнеполитические мероприятия чаще всего были продиктованы соображениями этого реального или мнимого риска, если не торгово-политическими целями. Во всяком случае, Густав Ваза всегда воздерживался от внешнеполитических предприятий широкого масштаба, хотя за всем, что происходило на арене политической жизни Европы, он все же всегда следил с большим интересом. Отношения его к Дании характеризовались, с одной стороны, предусмотрительностью и недоверием, объяснявшимися юношескими воспоминаниями Вазы, а с другой стороны — известным чувством общности интересов, ввиду угрозы обеим странам со стороны наследников Кристиана II и их габсбургских покровителей. Густав и Кристиан III, женатые на родных сестрах, сохранили между собой мир, и при них Швеция и Дания даже заключили в 1541 г. в Бремсебру союз.

Как мы уже раньше говорили, Густав Ваза всегда проявлял большой интерес к внешней торговле Швеции. Он с большим усердием вел торговлю государственными и собственными товарами, так как хорошо знал еще с молодости, какое пагубное значение могли иметь для правительства кризисы [42]; он всегда вел государственное хозяйство с таким расчетом, чтобы не допускать недостатка в товарах.

Когда в 1560 г. Густав Ваза умер, дело реорганизации государства было в значительной степени закончено. Более двух третей областей государства находилось под непосредственным контролем королевской палаты. Значительная часть управлялась на правах «герцогств» сыновьями короля, а почти все большие дворянские лены, розданные королем в разное время, находились в руках друзей Густава Вазы, сохранившего хорошие отношения с крупным дворянством. На королевских «образцовых землях» велось крупное, организованное по новейшим методам хозяйство, и сам Густав Ваза наблюдал за его ведением. Пустынные земли Финляндии и Норланда продолжали заселяться. Под непосредственным наблюдением Густава Вазы находилась горная промышленность, эта единственная отрасль промышленности в шведском аграрном государстве. И здесь он старался ввести новые методы, для чего выписывал из Германии специалистов кузнечного дела, в особенности после восстания Дакке. Ничто не ускользало от его внимания — ни излишняя склонность какого-либо фогда к пиву, ни небрежное отношение крестьян к своему хозяйству, ставившее под угрозу налоговые поступления короны. Если масло, полученное в счет податей и находившееся на складе, портилось, то его могли предназначить в пищу далекарлийцам, работающим в имениях и замках казны, — своеобразная благодарность короля за далекарлийское восстание. Густав Ваза заботился о своем государстве, как о собственной усадьбе.

Совершенно иным был король, когда дело касалось духовной жизни. Система образования, созданная католической церковью, была уничтожена реформацией, церковные произведения искусства были отобраны в пользу государства и короля. Пергаментные тома, хранившиеся в библиотеках, он использовал для переплетов счетов фогдов; школы получали недостаточное содержание. Духовная жизнь интересовала его только с чисто практической точки зрения. Но кое-что было сделано в этой области и в его правление. Прежде всего надо упомянуть о религиозных сочинениях реформаторов и шведском переводе Библии в 1541 г. (на финском языке в 1548 г. появился Новый завет в переводе Микаэля Агриколы). Библия имела большое значение не только в религиозной жизни шведов, но и в развитии шведского языка. Переводчикам Библии удалось в значительной мере освободиться от датского влияния, имевшего место в последний период средних веков, и добиться некоторой устойчивости и порядка в грамматических формах. Они нашли определенную поддержку в литературных традициях монастыря Вадстены. При помощи печатников они заложили твердую основу для «старого новошведского языка».

Среди важнейших литературных произведений того времени следует также назвать шведскую хронику Олауса Петри, неподкупно правдивую, проникнутую шведским здравым смыслом и не менее замечательную тем, что в ней впервые делалась попытка беспристрастно осветить старые проблемы, бывшие ранее предметом спора между Швецией и другими скандинавскими государствами, особенно Данией.

Очень четко вырисовывается перед потомством облик самого Густава Вазы при чтении характеристики, которую он с помощью хрониста Падера Сварта, но в своих собственных выражениях дал себе на последнем созванном им риксдаге в 1560 г. Он представил себя чудотворцем и сравнил себя — и как молодого героя дней борьбы за освобождение Швеции, и как патриархального отца народа — с библейским Давидом.

Этот автопортрет Густава Вазы, написанный в аспекте последних лет его жизни, долго жил в потомстве. В действительности он не дает правильной характеристики ни его разнообразной деятельности, в ходе которой он преодолел много опасностей, ни его динамического характера. Он был холериком, оппортунистом, подозрительным, лукавым и неразборчивым в средствах человеком, блестящим демагогом, умевшим действовать с помощью как верного психологического расчета, так и силы своего темперамента и не в малой степени — своего исключительного обаяния. Блестящая память и необыкновенная работоспособность, практицизм, неутомимость, которая не мешала ему временами погружаться в самую черную меланхолию, — все эти свойства дополняют живой образ Густава Вазы — шведа, более известного, чем большинство центральных персонажей истории Швеции, благодаря его разносторонней деятельности и литературному наследству — письмам и прокламациям. Длинный диалог между королем и его подданными, продолжавшийся в течение всего правления Густава Вазы, является как бы переложением в драму событий важного преобразовательного периода в истории шведского народа.