Лаура почувствовала, что щеки ее и впрямь заливает румянец.

– Нам пора…

– Пора уходить? – Широкие ладони легли на ее талию и удержали молодую женщину на месте.

– Нам следует… – снова робко запротестовала Лаура, прекрасно понимая, что совершенно не хочет высвобождаться из железных объятий.

– Заняться любовью в постели? Отличная мысль, но только придется поторопиться. – Губы их почти соприкасались.

– Прекрати, – еле слышно шепнула гостья.

– Что прекратить – рассуждать или целоваться? Отличный вопрос, подумала молодая женщина, запуская руки ему под рубашку и ощущая под пальцами мускулистый торс. Лаура не переставала изумляться собственной непредсказуемой реакции на этого мужчину. Да, это чисто физический отклик, не более… И все-таки как трудно противиться его неодолимому обаянию! Вернон подхватил ее на руки легко, точно пушинку, и понес к кровати.

– Вернон…

– Ну, что такое? – Он бережно уложил молодую женщину на постель и рухнул поверх, крепко стиснув коленями ее бедра.

– Нам нельзя… – с трудом выговорила она, наслаждаясь исходящим от него жаром. «Ну, и где же твое хваленое самообладание?» – мысленно отчитала себя Лаура, не пытаясь, впрочем, вырваться.

Вернон приподнял голову и озабоченно нахмурился.

– Это из-за ребенка? Малышу вредно?

– Нет, не из-за… – Лаура так и не заставила себя выговорить слово «ребенок».

Она еще не научилась воспринимать крохотное существо внутри себя как неумолимую реальность. Невзирая на положительные результаты анализа и на отвращение к кофе, молодая женщина втайне надеялась на чудо. Наверное, пройдет еще неделя-другая, прежде чем она начнет думать о малыше как о живом существе и прикидывать, повлияет ли дитя на упорядоченный ход ее жизни.

– Ребенка, – докончил Вернон; серые глаза его потемнели до угольно-черного оттенка. – Нашего ребенка.

– Это потому, что здесь со мной сын и дочь, которые, кстати, могут ворваться сюда без стука в любой момент. И потому, что я уже допустила одну ошибку и отнюдь не собираюсь повторять ее. И еще потому… – Лаура приподнялась на локтях и чмокнула Вернона в щеку, – потому, что у нас мало времени.

– Ага! – Губы владельца дома изогнулись в улыбке. – Наконец-то хоть слово правды!

– Я всегда говорю правду.

Вернон завладел ее рукой и перецеловал все пальцы по очереди.

– Тогда признайся, что охотно провела бы остаток вечера в этой постели!

– Ты меня искушаешь, – прошептала Лаура. – Вот в чем моя проблема.

– Отличное начало. – Коленями Вернон раздвинул ей бедра и придвинулся теснее. – Так лучше?

– Ммм… – Внизу живота разливалась горячая волна. Окончательно утратив способность рассуждать здраво, Лаура блаженно прикрыла глаза и позволила себе забыть о бремени ответственности.

Но тут бремя ответственности само напомнило о себе.

– Мама! Мамочка! – донеслись из гостиной возбужденные голоса.

Вернон выругался сквозь зубы, кубарем скатился с кровати – и неожиданно для себя рассмеялся, протягивая Лауре руку.

– Отныне и впредь нам придется вплотную заняться хронометражем.

Лаура пригладила волосы и одернула задравшийся свитер.

– Вы опасный человек, мистер Паркинсон!

Вернон снова завладел ее рукой.

– Опасный? Ну нет! Целеустремленный? Да и еще раз да.

– Это предостережение?

– Это значит, что я занимаюсь приготовлениями к свадьбе, которая состоится как можно скорее. До того как проявятся внешние признаки беременности и люди начнут считать по пальцам и неодобрительно хмыкать себе под нос. А от тебя требуется только одно: в нужный момент произнести коротенькое «да».

– Так браки не заключаются, – вздохнула Лаура, моля Небеса, чтобы упрямец Паркинсон хоть на сей раз прислушался к ее словам.

– Браки порой заключаются в силу причин куда менее веских, – возразил Вернон, легонько касаясь ладонью ее живота. – Прошу тебя, дай мне шанс. – И наконец, выпустив руку гостьи, указал на дверь. – Только после тебя, радость моя!

Как все сложно в этой жизни, посетовала Лаура, спустившись в гостиную и невольно залюбовавшись тем, как Джозеф и детишки увлеченно растапливают камин. Отказываясь от предложения Вернона Паркинсона, она лишает своих детей отца и деда, а себя – лекарства от того мучительного, ноющего одиночества, что с каждым днем становится невыносимее.

Но кто выходит замуж только того ради, чтобы спастись от одиночества? Не безумие ли – вручить свою судьбу едва знакомому мужчине, к которому ее влечет лишь физически и чье прошлое – сплошные развлечения и женщины! Да, Вернон Паркинсон хочет поступить как должно, стать мужем для нее и отцом – для ее детей, но о любви не было сказано ни слова… Впрочем, Лаура все равно бы ему не поверила. А о супружеской верности и совместных планах речь тоже вроде бы не шла…

Если ей и суждено снова выйти замуж, то пусть это будет по любви… и любовь эта пусть не угаснет до самой смерти. А Вернон Паркинсон неотразимый конезаводчик с белозубой улыбкой завзятого сердцееда, только что усадивший на плечи визжащую от восторга Виолетту, сроки не оговаривал…

– Последний раз я на таком сборище был лет в восемнадцать, – проворчал Вернон, засовывая руки поглубже в карманы брюк. Прислонившись к стене, он наблюдал за прибывающими гостями: церковные воскресные чаепития для прихожан в Сент-Огюстене пользовались неизменным успехом, во всяком случае у старшего поколения и у семейных пар. – И даже тогда со скуки чуть не умер. Если не считать того, что мы классно порезвились потом с Пэнси Лик… когда она посуду домыла.

– Ты ничего не пропустил, – утешил друга Фергус. – Зато в этом году десерты потрясающие, никогда таких не едал. Старина Захария из «Кленового Листка» прислал огромную коробку пирожков, а твоя подружка напекла пирожных. Ммм… пальчики оближешь!

– Моя подружка? – Даже не оборачиваясь, Вернон всем своим существом ощущал присутствие Лауры. Она расставляла десерты на длинных столах вдоль стены, и занятие это грозило затянуться на неопределенный срок. Можно было заранее догадаться, что под ее руками разномастные столы превратятся в витрину роскошной итальянской кондитерской, а с ним, Верноном, она и двумя словечками не перемолвится, пока не закончит работу. – Не уверен, что эти слова здесь уместны.

– Ты с нее все утро глаз не сводишь, – усмехнулся Фергус. – И я слышал из достоверных источников, что ты вдруг увлекся раскрасками. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда ветер дует!

– Она редкостная красавица.

– Да, и у тебя глаза на лоб вылезли, как только она выкарабкалась из Большого Лося, – напомнил друг детства. – Если бы я не знал тебя как облупленного, предположил бы, что тетушки тебя таки захомутали…

– Меня-то? Еще чего! – Кто-кто, а Лавиния с Агатой и Гермиона с Беренгарией тут вообще ни при чем… Впрочем, об этом Вернон благоразумно промолчал. Незачем Фергусу знать, что именно произошло у них с Лаурой и почему они собираются пожениться так скоропалительно. – Кроме того, приятель, – мстительно ухмыльнулся Вернон, – ты с ними тоже вроде как в родстве? Что, если ты следующий на очереди?

– Совсем не в родстве, – горячо запротестовал Фергус. – Я проверял. Я – в полной безопасности.

– В Сент-Огюстене-то? В безопасности? Да от тетушек никто в городе не защищен, ни одна живая душа!

Вернон завороженно наблюдал, как Лаура расставляет тарелки и блюда. Она соорудила нечто сложное и многоярусное, так что сладости распределялись по нескольким уровням, и выглядело это все… превосходно, вот как это выглядело. Так что стоило бы, пожалуй, подойти ближе и похвалить ее работу.