Они сидели в полутьме на диване, смотрели на горевшую свечу, погрузившись в прошлое. Кира, помолчав немного, тихо призналась:

— Знаешь, я тебе всегда была благодарна. Тем летом ты открыл мне саму себя, другую: смелую, свободную от комплексов и оценок окружающих. Мне не надо было переживать трудный подростковый период, у меня его просто не было, я вполне себе нравилась, глупостями голову не забивала, что позволяло мне не отвлекаться от любимого дела.

— Я думаю, — тихо ответил Николай, — ты бы и без меня справилась. Ты и тогда уже была сильной девочкой и очень интересным, глубоким человеком.

— Наверное, — согласилась Кира, — но без шишек и болезненных уроков не обошлось бы. — И, загадочно улыбнулась: — Я ведь следила за твоими успехами. Не в смысле фанатичной любви к известному человеку, а издалека, отстраненно. И никому никогда не рассказывала, что была с тобой знакома, это слишком личное. Как бы сказать, — она сделала плавный жест рукой, подбирая определение, — такое теплое, очень светлое воспоминание из прекрасной юности. А однажды ходила на финал чемпионата России, где ты занял первое место. Болела за тебя от души, даже горло сорвала, так кричала. Когда выпадала возможность, смотрела соревнования по телевизору и радовалась твоим победам.

— Это все в прошлом, — ровным голосом, без эмоций, сказал Крайнов.

— Я понимаю, — загрустила Кира, поколебалась пару секунд и все же решилась еще на одно признание, старательно выстраивая фразы, понимая, что затрагивает непростую тему. — Я переживала ужасно, когда узнала про твою травму, и следила за любыми новостями о тебе. В церковь ходила, заказала молебен за здравие и свечи ставила Николаю Чудотворцу. И ни на секунду не сомневалась, что ты выиграешь и этот поединок. Знала, что ты победишь, мне просто очень хотелось хоть как‑то тебя поддержать.

— Спасибо, — поблагодарил искренне Николай и неожиданно улыбнулся: — Ты не старайся так осторожненько говорить, эта тема давно перестала быть для меня болезненной и тяжелой.

— Ну вот, я не ошиблась! — тихо рассмеялась Кира. — Ты победил, и не только саму травму!

— Но мы об этом говорить не будем, ладно? — все улыбался Коля. — Просто потому, что это длинная и отдельная история, — и перевел разговор в другое русло. — Ты лучше скажи, стала великой пианисткой?

— Нет, — ответила Кира и, увидев, что в выражении его лица появилась некая смущенность, на сей раз рассмеялась громко. — Ты тоже можешь не осторожничать словами! Великой пианисткой я не стала, у меня открылся иной талант. Ксения Петровна утверждает, что гениальность. Обнаружилось, что лучше всего у меня получается учить музыке других и растить выдающихся исполнителей.

— А почему у тебя дома нет инструмента, я бы с удовольствием послушал твою игру? — спросил Коля, расслабившись после ее пояснения.

И тут же понял, что попал в какую‑то непростую и весьма чувствительную для Киры тему, — она перестала улыбаться, легкая тень скользнула по лицу, потухли глаза. Ого! Тут какая‑то история у нас!

— Большую часть времени я провожу на работе, там и играю, а дома мне некогда, да и соседей жалко, — неубедительно ответила Кира.

То, что она врет, было ясно как божий день, у нее это совсем плохо получалось, но Коля попридержал мгновенно возникшее желание докопаться до истины и снова перевел разговор на другую тему:

— А твоя преподавательница просто погостить должна была прилететь?

— Ксения Петровна? — сразу просветлела лицом Кира, и снова сверкнули радостью глаза, и она принялась с восторгом объяснять: — В гости, но не совсем. Я преподаю в музыкальном колледже для одаренных детей, и у меня есть два ученика, совершенно уникальных мальчика. Уверена, это будущие мировые знаменитости. На следующей неделе, в среду у нас состоится показательный концерт, в преддверии Нового года, где мои ребятки будут выступать с большой программой. Это ежегодный итоговый концерт, что‑то вроде экзамена по специальности, вот я и попросила Ксению Петровну посмотреть моих мальчиков. Понимаешь, я, как любой преподаватель, влюбленный в своих учеников и проводящий с ними многочасовые ежедневные занятия, могу что‑то упустить. И здесь важно мнение со стороны, особенно такого великого педагога, как Ксения Петровна.

— А ты сама будешь выступать на этом концерте? — живо заинтересовался Коля.

— Я? — удивилась Кира его вопросу. — Ну, не то чтобы выступать, буду его открывать Моцартом.

— А прийти послушать можно?

— Ты серьезно? — совсем растерялась Кира. — Зачем тебе это? Там выступают дети пятнадцати‑семнадцати лет, и далеко не все идеально играют, хоть и одаренные.

— Я же сказал, что хотел бы послушать твою игру, — пояснил Николай, — что‑то вроде ностальгии по прошлому.

— Ну, можно, конечно, — растерянно ответила Кира.

А он вдруг неожиданно спросил, окончательно обескуражив и без того пораженную Киру:

— Слушай, а как вы с Ксенией Петровной договорились, чтобы она этих твоих ребят посмотрела?

— Я организую видеосъемку, а после праздников сама поеду в Москву, и мы вдвоем посмотрим и обсудим все подробно, — объяснила Кира.

— А давай я друга попрошу, он профессиональный оператор и живет здесь, он все классно снимет, — предложил спокойно Коля.

— Да ты что? — Кира от радости даже подскочила с дивана. — Серьезно? Ты сможешь это сделать?

— За контрамарки на концерт, — рассмеялся Николай.

— Да какие контрамарки! — возроптала Кира. — В первый ряд посажу, как самых важных гостей!

— Ловлю на слове! — рассмеялся ее горячности он. — Давай объясняй: где, во сколько.

Кира порассматривала его пару мгновений, ушла в угол прихожей, пошуршала там чем‑то в сумочке, вернулась, села рядом с Николаем и протянула ему визитку:

— Вот, здесь адрес и электронная почта колледжа.

На визитке значилось: Петрова Кира Владимировна, ниже: «старший преподаватель по классу фортепиано», еще ниже название и адрес учебного заведения, номера телефонов, сайт.

Значит, Петрова! Не Белая. Понятно.

— А номер твоего телефона и адрес электронной почты? — спросил он и пояснил: — Я же не с директором или секретарем буду договариваться, а с тобой.

Она назвала, но предупредила:

— У меня компьютера дома нет, я пользуюсь рабочим, поэтому связаться по электронке со мной можно только днем, и то, когда я не на занятиях. Неудобно, в общем.

Дома у нее много чего нет из того, что должно было бы иметься, и это вызывало у Крайнова неизбежные вопросы, пробуждая любопытство и твердое желание докопаться до ответов. Ну, это он обязательно сделает!

Вот только присмотрится внимательнее к девушке Кире, которая перестала быть Белой и стала Петровой!

— Ой! — вдруг вспомнила Кира. — Мы же совсем забыли про твоих родителей!

— Точно! — кивнул Николай.

Достав телефон из кармана брюк, посмотрел время и чертыхнулся про себя: два тридцать ночи!

— Бать, ну что там у вас? — спросил, когда отец взял трубку.

Кира смотрела на него, пока он разговаривал и что‑то не очень довольно отвечал, и поражалась странности судьбы: ну надо же вот так встретиться, и болтать полночи напролет, и делиться воспоминаниями, и немного откровенничать, и даже договориться о следующей встрече! Как же странно!

— Ладно, пока, — попрощался Николай, закончив разговор, и повернулся к Кире: — Как и ожидалось, рейс отложили до пяти утра, но они все‑таки решили лететь.

— А что за срочность? — заинтересовалась Кира.