не приходило оспаривать назначаемые им цены. За довольно долгое время, которое он уже прожил в Аква-Санте, соседи не раз имели возможность убедиться в его абсолютной честности. Как-то само собой получилось, что его магазин стал центром коммерческой жизни всего городка. Через его руки проходили почти все торговые сделки как местных жителей, так и обитателей многих окрестных деревень. Со временем он сделал еще несколько пристроек к дому, расширил склады и погреб, добавил к жилым помещениям еще пару спален, обзавелся красивой и удобной кухонной утварью из стали и меди и в один прекрасный день, с удовлетворением осмотрев свои владения, решил, что располагает всем необходимым, чтобы сделать счастливой какую-либо женщину. Он отправил письмо матери, попросив подыскать ему в родных краях подходящую невесту.

Заочное предложение выйти замуж за человека, которого никогда не видела, приняла Зулема; выбирать ей особо не приходилось: ее жизнь почему-то сложилась так, что, несмотря на свою красоту и привлекательность, она, дожив до двадцати пяти, так и не вышла замуж; появление на пороге свахи от Риада Халаби стало для нее приятной неожиданностью. Ей, конечно, рассказали, что у человека, готового стать ее мужем, заячья губа, но она не слишком хорошо представляла, что это такое, а на фотографии, которую ей показали, между носом и верхней губой была видна лишь какая-то тень, походившая скорее на густые взъерошенные усы, чем на серьезное препятствие для вступления в брак. Мать девушки убедила ее, что внешность — далеко не самое главное, когда речь идет о создании семьи, особенно что касается мужчины. Кроме того, в любом случае лучше выйти замуж за кого угодно, чем остаться старой девой и превратиться в служанку в доме замужних сестер. И потом, рано или поздно мужа все равно полюбишь, говорила мать, главное — хотеть этого и, конечно, набраться терпения; закон Аллаха гласит, что если два человека спят в одной постели и производят на свет потомство, то в конечном итоге они придут, как минимум, к глубокому взаимному уважению. С другой стороны, Зулема полагала, что претендент на ее руку и сердце — богатый коммерсант, обосновавшийся где-то в Южной Америке; хотя она понятия не имела, где именно находится место, куда ей предстояло ехать, она была твердо уверена, что жизнь в любом далеком уголке, пусть и с самым экзотическим названием, будет приятнее, чем в ее родном квартале, кишевшем мухами и крысами.

Получив от матери письмо с положительным ответом, Риад Халаби попрощался с друзьями в Аква- Санте, запер магазин и дом и сел на пароход, отправлявшийся к берегам его родной страны, где он не был уже пятнадцать лет. В дороге он не раз спрашивал себя, узнают ли его родные, потому что годы, проведенные на чужбине, должны были, по его разумению, сильно изменить его как внешне, так и внутренне. Он действительно ощущал себя совсем другим — человеком, которого невзгоды и превратности жизни в далекой стране заново выковали и вырезали из имевшегося до отъезда человеческого материала; на самом же деле изменился он не так сильно: хотя он был уже не тем стройным юношей с глазами в пол- лица, который сошел когда-то по трапу на южноамериканскую землю, а мужчиной в расцвете сил, богатырского телосложения, с небольшим животиком и даже намеком на двойной подбородок, в глубине души он оставался таким же робким, неуверенным в себе и сентиментальным, как в юности.

Свадьбу Зулемы и Риада Халаби сыграли с соблюдением всех обрядов и риуталов; к счастью, у жениха хватило денег оплатить все эти развлечения, в которых принимали участие не только родственники, но и друзья обеих семей. В деревне надолго запомнили этот праздник, потому что из-за нищеты, в которой погрязло большинство ее обитателей, подобные события стали здесь большой редкостью. Праздник удался на славу. Пожалуй, единственным дурным предзнаменованием стало то, что в первый день торжеств задул пустынный ветер хамсин; его порывы несли с собой тучи песка, который проникал в дома, застревал в одежде, царапал кожу, и в день самой свадьбы на ресницах молодых можно было видеть застрявшие песчинки. Однако эта неприятность не могла ни отложить, ни тем более отменить праздник. В первый день свадебного ритуала в одном доме встретились подруги невесты и женщины, представляющие обе семьи новобрачных. Они внимательно осмотрели приданое невесты, осыпали ее лепестками цветов апельсинового дерева, набросали ей на плечи розовые ленты и в свое удовольствие поели лукума, так называемых рогов газели, миндаля и фисташек; все это сопровождалось аккомпанементом пронзительных звуков йюйю, слышных по всей улице и в кафе, где обсуждали предстоящую свадьбу мужчины. На следующий день женщины повели Зулему в общественную баню; процессию возглавлял старик с барабаном, удары в который должны были предупреждать встречных мужчин, чтобы те опускали глаза и не смотрели, как в окружении подруг и родственниц шествует невеста, одетая в семь легких, почти невесомых платьев. В бане с нее сняли всю одежду, и родственницы Риада Халаби внимательно осмотрели новобрачную: они должны были убедиться, что ее хорошо кормили и что на ее теле нет никаких подозрительных или позорных отметин; при этом мать невесты, как полагалось по традиции, разрыдалась во весь голос. Невесте омыли руки отваром хны, воском и серой свели с ее тела волоски, сделали массаж со сливками и заново заплели волосы, украсив их пластмассовыми жемчужинами; в это время подруги девушки пели, танцевали и отдавали должное сладостям, которые запивали чаем с мятой. Не забыт был и обычай, согласно которому невеста дарила каждой из незамужних подруг по золотой монете. На третий день настал черед церемонии нефтах. Бабушка новобрачной прикоснулась к ее лбу ключом, чтобы открыть душе невесты путь к честности, добропорядочности и любви; после этого мать Зулемы и отец Риада Халаби обули ее в смазанные медом тапочки, чтобы путь к браку был для нее сладким. На четвертый день Зулема, одетая в простую рубашку, принимала будущих свекра и свекровь в своем доме, причем потчевала их только собственноручно приготовленными блюдами; она смиренно опускала глаза и учтиво слушала, как те обсуждают ее кулинарные таланты и демонстративно громко заявляют, что мясо, мол, оказалось жестковато, а кускус недосолен. По словам родителей Риада, положение спасало только то, что сама невеста была хороша собой. На пятый день испытанию была подвергнута серьезность и благонамеренность невесты: в дом Зулемы привели трех уличных певцов, которые начали развлекать ее веселыми и не слишком пристойными песнями, она же под прикрытием легкой вуали должна была сохранять абсолютное спокойствие и не реагировать на двусмысленные намеки и неприличные шутки. Всякий раз, когда очередной рискованный пассаж не достигал цели рассмешить или сконфузить новобрачную, к ее ногам в награду бросали несколько монет. Тем временем в другой комнате свадьбу праздновали в чисто мужской компании, и там уже самому Риаду Халаби пришлось выдержать град шуток и неприличных намеков, которыми осыпали его все собравшиеся соседи. На шестой день состоялась светская церемония бракосочетания в мэрии, и лишь на седьмой день с начала праздника в дом молодых прибыл кади, засвидетельствовавший брак перед Аллахом. Приглашенные складывали подарки к ногам молодых супругов и во весь голос оповещали собравшихся о цене, которая была уплачена за это подношение. Затем родители Зулемы ушли вместе с дочерью в отдельную комнату, выпили так называемый последний бульон с курицей и отдали девушку мужу — с величайшей неохотой, как того и требовал обычай. Женщины из рода жениха отвели молодую жену в специально подготовленную для первой брачной ночи комнату и переодели из свадебного наряда в простую рубашку; потом женщины вышли из комнаты и присоединились к мужчинам, собравшимся на улице и ждавшим, когда на балконе вывесят простыню, испачканную кровью и удостоверяющую невинность новобрачной.

Наконец Риад Халаби остался наедине со своей женой. До этого дня они еще не видели друг друга вблизи, не имели возможности обменяться даже парой слов или улыбнуться друг другу. Обычай требовал, чтобы молодая жена дрожала от страха при виде мужа. На самом же деле чувство страха испытывал в тот день скорее он. Вплоть до этого мгновения он старался не приближаться к ней вплотную и не раскрывал рта в ее присутствии. Таким образом дефект его внешности был менее заметен. Теперь же он не знал, как отреагирует супруга, увидев вблизи его изуродованное от природы лицо. Он смущенно приблизился и протянул руку, чтобы прикоснуться к ней. Его покорил перламутровый оттенок ее кожи, пышность ее форм и красивые густые волосы. В тот же миг он увидел на ее лице гримасу омерзения и ужаса: эта реакция жены, рассмотревшей наконец его лицо, словно заморозила воздух в комнате, где им предстояло впервые сблизиться. Риад привычным движением руки вынул из кармана платок и поднес его к лицу; он так и держал одной рукой платок, а другой медленно раздевал супругу и нежно ласкал ее. К сожалению, ни его терпения, ни нежности не хватило, чтобы преодолеть чувство отторжения, которое испытала Зулема, как только увидела его вблизи. Первая встреча была трудной и печальной для обоих. Потом, пока его теща, лицо которой было вымазано синей глиной, чтобы отпугнуть злых духов, размахивала с балкона простыней, пока соседи палили в воздух из ружей, а женщины исступленно кричали под окнами, Риад Халаби забился в

Вы читаете Ева Луна
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату