разговорному жанру.
– Поскольку уродливей всех ты на свете... – обращаясь к шуту, начал Ширман, заговорщицки оглядев присутствующих.
на манер декламирования стихов повторил Ширман. Слушатели и Шпазма замерли в немом ожидании.
торжественно закончил Ширман и похлопал Шпазму по затылку. Бубенчики зазвенели, шут присел, точно пытался сделать книксен.
– Все в вокзальных туалетах бывали? – спросил у публики Ширман и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Там говно, по стенке размазанное, видали? Так вот это ты, Шпазма, – сообщил шуту Ширман. – Вот она – работа твоя! По призванию и таланту! А ну пляши!
Шут запрыгал на месте, бубенчики на его колпаке зазвенели с удвоенной силой. Даже Шнур с его «Зиппо, триппер, пистолет – мы еб...ся с семи лет» не могли заглушить их звон. Прыгать Шпазме с такой комплекцией было непросто, длинный пористый нос его при этом дергался, точно что-то клевал.
– Браво, браво, Шпазма! – спустя минуты полторы захлопал потными ладонями Иван Эмильевич. – Пошутил я, из шутов не уволю! Свободен...
Выслушав сообщение Игоря, Ширман лишь потер виски и тяжело вздохнул.
– Чем расстроен, Иван Эмильевич? – спросил Казаков. – Сомнения гложут? Напрасно! Это бультерьеры. Вцепятся – не отпустят. Главное, сами обнаружили – сами взорвали...
– Да это ладно! – махнул короткопалой ладонью Ширман. – Мне Ирочку жалко. Ведь вся информация о Семенцовой, ее поездке прошла через нее... Часы мои помнишь? – Ширман кивнул на противоположную стену, где еще недавно висели причудливые, штучной работы часы.
– Помню, и что же? – поинтересовался Казаков.
– Она мне в них «клопа» засунула. Когда протирала якобы запылившийся циферблат. А ей на следующий день сказал, что часы встали и я отдал их в ремонт. Она даже бровью не повела.
– Но с другой стороны, она помогла нам, – заметил Казаков.
– А мне вообще все помогают, дорогой Игоречек. Ты заметил?
Казаков кивнул, но без явного энтузиазма.
– У меня есть особый список, – продолжил Ширман. – Он разделен на две части. В одной – те, кто мне хочет помешать, в другой – те, кто способен мне помочь. И моя основная задача перевести тех, кто в первой части списка, в его вторую часть. Но иногда некоторых приходится вычеркивать. Совсем...
Некоторое время в кабинете стояла тишина. Ширман массировал виски, а Казаков думал о том, что когда-то и он, будучи капитаном ФСБ, боровшимся с коррупцией, контрабандой, терроризмом, тоже был в первой части списка. Но вовремя познакомился с нужными людьми и плавно перешел во вторую часть списка, став активным союзником и деловым партнером в ширмановском бизнесе... Та же участь постигла и «карателей» во главе с Гнедичем. Сперва они были в первой части списка, сейчас во второй... А вскоре Ширман (не без участия полковника Казакова) их вычеркнет.
Навсегда.
– Список Ширмана, – позволил себе сыронизировать Казаков.
– Угу, – перестав массировать виски, произнес Иван Эмильевич. – С Ирочкой – все! У нее охраны, по счастью, нет... Жаль, но ничего не попишешь.
Казаков кивнул. Главное, чтобы боевики не облажались, как с Водорезовым. Хорошо еще, что для подобных акций имеются особые люди, без документов и московских связей. И установить личность их трупов правоохранителям крайне непросто.
Еще один персонаж был вычеркнут из списка Ширмана прочь.
Часть третья
Танцы с позорными волками
1
Водорезов снова осмотрел четырехтажное здание и глухой железный забор, которым оно было огорожено. Внешне похоже на школу. Только спортивной площадки и фруктового сада не хватает. В школе, где учился в свое время Николай, сад и спортплощадка имелись. Четырехэтажное здание принадлежало ЧОПу, который обеспечивал охрану антинаркотической ассоциации Ширмана. Грозного или причудливого, завлекающего названия охранное предприятие не имело, даже никакой таблички на воротах не было. Видимо, ЧОП имел постоянную щедрую клиентуру и в лишней рекламе не нуждался. Пройдя вдоль забора, Николай скрылся в переулке соседнего двора. Наверняка он уже попал в поле зрения видеокамеры, ведущей наблюдение за воротами. Узнать Водорезова сейчас было непросто – спецовка, ношеные джинсы, кепка-бейсболка с треснутым козырьком. Что должен делать разведчик, оказавшийся на вражеской территории? Первым делом взять языка. На территорию ЧОПа не сунуться, а с территории никто пока что не показывался. «Ничего, воевать можно, слава богу, не в Африке!» – успокаивал себя Водорезов уже привычной присказкой. Он всегда повторял ее для себя, когда оказывался в сложных ситуациях. В свое время Николаю Водорезову пришлось побывать и на африканском континенте. Это, пожалуй, была самая тяжелая его спецкомандировка. Почему? Не сказать, что боевые передряги были там покруче чеченских или приднестровских. Их, этих боевых передряг, и было-то совсем немного. Другое дело – вечная палящая жара, чужие враждебные джунгли, частые проливные дожди, от которых духота лишь усиливается. И главная опасность – не от вражеских пуль погибнуть, а подцепить какую-нибудь местную заразу, которая отечественным медикам неизвестна. Потому каждую неделю для профилактики приходилось колоть антибиотики.
Тогда он только получил капитанские погоны, но уже считался серьезным спецом по специальным разведывательным мероприятиям. Надо сказать, что советские (а впоследствии и российские) военные специалисты активно участвовали на стороне народно-демократического правительства. Режим в африканском государстве был союзным, дружественным. Кругом улыбчивые белозубые африканские парни, как таким не помочь?! Вот и помогали. Спецы из ГРУ и КГБ работали инструкторами в учебных центрах по подготовке диверсантов и партизан, которые должны будут действовать против сепаратистов и наемников. Тренировали также и сотрудников местного МВД. Помимо грушников и комитетчиков были профессионалы из морской пехоты, родных ВДВ и спецразведки ВМФ. Кроме российских инструкторов были еще кубинцы, этих, пожалуй, даже больше, чем наших. Гвардии капитан Водорезов был командирован в качестве инструктора личного состава спецподразделений местных десантных войск. Через три месяца после его прибытия в дружественном африканском государстве резко обострилась политическая обстановка. Сепаратистские диверсионные отряды ухитрялись проникать в глубь страны. Базы подготовки диверсантов стали возникать чуть ли не под самым носом у госбезопасности. Недружественная, славящаяся апартеидом ЮАР вовсю помогала боевой техникой. И вот в одно прекрасное утро Водорезова вызвал к себе ни много ни мало региональный резидент ГРУ. Разведка ВДВ, в свою очередь, курировалась разведупром Генштаба. И гвардии капитан Водорезов обязан был выполнять все указания и приказы грушника. Приказ же был сформулирован коротко и ясно – подготовить и осуществить ВЫХОД. Что это такое, расшифровывать для Николая было не нужно. ВЫХОД – это боевой рейд, как правило, по тылам противника с целью уничтожения важных стратегических объектов, баз и прочего. Приказ получен – извольте выполнять. Между тем подготовить выход было непросто. Нужна была информация, а таковой по большому счету и не было. Водорезов и другие инструктора-советники из ВДВ и морской пехоты этим и не занимались. У них была иная задача – обучать, тренировать, консультировать. Но тут, на водорезовское счастье, в районе самого крупного и глубокого озера «Печора»[21] подбила юаровский самолет. Николай принял дерзкое решение найти его, тем более что воздушные наблюдатели сообщили: летчик катапультироваться не успел. Капитан Водорезов во главе отряда африканцев-десантников без промедления выдвинулись в район поиска. Они не сомневались в том, что сепаратисты тоже отправятся на поиски. Те летчиков своих никогда в беде не оставляли – ни мертвых, ни живых. Вообще-то русские советники не должны были участвовать в боевых операциях, но инструкции – одно, жизнь – другое. Тем более что добро на участие Николая в операции было получено с самого верха, лично от главного военного советника. Водорезов с отрядом африканцев и переводчиком младшим лейтенантом Гридневым десантировались с вертушки «Ми-8»
