Далеко-далеко внизу, в ущелье улицы, катили машины, троллейбусы, автобусы. По тротуарам спешили прохожие, и сверху было не разобрать, кто идёт: мужчина, женщина, ребёнок? Двигались разноцветные точки — пятнышко побольше, пятнышко поменьше, а вот совсем большое, яркое…

«Это же зонтик!» — догадался мальчик.

Из-за серо-синих осенних облаков выглянуло солнце, и у разноцветных пятен выросли тени. Они размахивали руками, двигали ногами. Одни бежали впереди, другие позади.

«Это смотря куда светит солнце: в спину или в лицо», — подумал Тимоша.

Он взмыл ещё выше. Тяжёлое, словно мокрая простыня, облако мазнуло его своим холодным краем по лицу, шлёпнуло по босым пяткам, и тут Тимоша окончательно понял, что он летит!

— Я лечу! Лечу-у-у! — закричал он, и голос его от радости сорвался!

Тимоша покружил над крышами домов и, широко раскинув руки, спланировал в открытую балконную дверь.

— Ну вот же он! — закричал Чижик. Мелко и нервно трепеща крылышками, он носился вокруг люстры. — Во! Летает! Ур-р-р-ра! — заорал он. — Мы летаем! Воще!

Будильник наконец пришёл в себя, поправил шапочку звонка и вдруг залился отчаянным звоном:

— Иван Карлыч! Иван Карлыч! Смотрите!

Старый Сурок прибежал из кухни, как был: в переднике, с тарелкой и тряпкой в лапках.

— Батюшки! — ахнул он. — Упадёт! Расшибётся!

Пенсне спрыгнуло с его коротенького носа и повисло на чёрном шнурке. Сверху Иван Карлыч казался Тимоше и Чижику коротеньким мягким плюшевым пенёчком.

— Что это? Что это?!

— Иван Карлыч! — кричал Тимоша. — Я лечу!

— Летят! — взволнованно объяснял Будильник. — Летят! Оба!

— Ага! — трещал Чижик. — Мы летим! Ну мы даём! Ну воще…

Старый Сурок зажмурился и замотал головой.

— Разбудите меня!

— Иван Карлыч, — сказал Тимоша, спустившись пониже. — Я лечу на самом деле!

— Нет-нет! Это я вижу во сне! Это такой странный сон! — лепетал Сурок.

— В том-то и дело, что не сон! — звякнул Будильник. — Мы же все это видим.

— Значит, мы все спим! — сделал вывод Иван Карлыч.

— Но не может же всем сниться один и тот же сон!

— Не сон! Раньше мне это снилось, но теперь я лечу на самом деле.

Тимоша взмыл под потолок, перевернулся через голову, сделал «мёртвую петлю», резко спикировал и пронёсся, как истребитель, мимо отшатнувшегося Сурка.

— Ба… Батюшки! Что ж это делается! — просипел Иван Карлыч.

— Давайте с нами! — кричал мальчик. — Взлетайте!

— А ему слабо! — пискнул Чижик. — Летать — не пенсне носить!

— Но ведь этого не может быть! — жалобно прошептал Сурок.

— Не может! — подтвердил Будильник. — Не может, но ведь летают!

И тут Тимоша и Рекс заложили такие воздушные пируэты, что старый Сурок сел на пол и схватился за сердце.

— Упадут! Упадут ведь! Ай, батюшки! Упадёте! Расшибётесь! Ведь вдребезги расшибутся! — сказал он Будильнику. — Прекратите немедленно! — строго сказал он, стараясь взять себя в руки. Он даже попытался подпрыгнуть и поймать Чижика за сползающие джинсы.

— Не-а! — заорал Рекс — Не прекратим. Мы теперь воще! Захотим — на улицу! Захотим — воще! Куда хотим — туда летим!

— Что это значит? — ахнул Будильник. — «Куда хотим — туда летим!» Без разрешения родителей?!

— Спускайтесь немедленно! — строго приказал Сурок.

— Но почему? — спросил Тимоша.

— Ты упадёшь и больно разобьёшь коленки… или нос…

— Не упаду… Не упаду-у-у… — кричал Тимоша, пикируя и взмывая вверх по всем правилам высшего пилотажа.

— Тимоша! — простонал Сурок. — Спустись, пожалуйста… Все эти полёты плохо кончаются!

— Счас, — сказал мальчик, — вот слетаю на улицу…

— На улицу! — как в набат, зазвонил Будильник. — Родители категорически запретили… Там же дождь, там же машины.

— Вот именно! Вот именно! — поддакивал Сурок. — Спускайтесь немедленно! Прекратите это… — Иван Карлыч не мог найти слово, чтобы назвать это немыслимое явление. — Это опасно! Очень опасно!

Тимоша всегда был послушным, но ему совсем не хотелось спускаться, а, наоборот, ужасно хотелось на улицу.

— Но мы же никому не мешаем, Иван Карлыч! Мы полетаем и вернёмся! Летать безопаснее, чем ходить: ведь все машины внизу. А вверху целое небо и всем просторно!

— Может быть, мы всё-таки спим? — с надеждой сказал старый Сурок. — Может, всё-таки нам это снится?

— Нет! — отрезал Будильник. — Я никогда не сплю!

— Нет! — подтвердил Тимоша. — Я сейчас так о шкаф треснулся! Больно! Значит, не сон!

— Тимоша! — заламывая лапки, взмолился Сурок. — Спускайся скорее, мой мальчик, если ты упадёшь, ты стукнешься ещё больнее!

— Не понимаю, — звенел Будильник. — Мы, конечно, не спим. Но ведь люди наяву не летают…

— А на самолётах! На дельтапланах! — кричал сверху Тимоша.

— Но ведь у тебя ничего этого нет! — сказал Будильник.

— А на крыльях! — закричал Чижик. — А на крыльях что, не летают? Во я как могу! И штопором, и ласточкой!

— У тебя-то, разумеется, есть крылышки! Ты птица! — согласился Будильник. — А у него?

— И у меня! И у меня! — восторженно кричал Тимоша. — Смотрите какие! Большущие! Я хочу взлететь повыше — делаю взмах и лечу! А вот, смотрите, раскидываю их во всю ширь и мчусь плавно и быстро, как с горы на лыжах, только этой горе нет конца…

— Да нет! Нет! — простонал Иван Карлыч.

— Чего нет? — Мальчик замер в воздухе.

Старый Сурок потупился.

— Чего нет? — тревожно допытывался Тимоша.

Иван Карлыч старательно протирал пенсне кружевным платочком.

— Ничего! Никаких крыльев! — честно сказал он.

И в ту же секунду пол, что был так далеко внизу, бросился на Тимошу.

Пол был настоящий, паркетный, покрытый лаком, на нём уже протоптались дорожки.

Лёжа на животе, Тимоша попытался заглянуть себе за спину.

— Иван Карлыч, — спросил он с отчаянием, — разве ты не видишь мои крылья?

Старый Сурок что-то уж очень внимательно смотрел в окно, точно увидел там нечто совершенно необыкновенное.

— Да он в своём пенсне воще ничего не видит! — пропищал из-под потолка Чижик.

— Будильник, ты железный, ты точный, — сказал Тимоша, — ты всегда говоришь только правду. Скажи: ты видишь мои крылья?