животного, которому всего лишь сутки от рождения.

Едва лишь приблизившись мыслью к этому, ему отчего-то становилось неприятно и знобко.

Прочёсывая ельники вокруг логова, Ражный умышленно бросил кепку на свой след, чтобы отпугнуть волчонка; он слишком хорошо знал повадки этого зверя и его врождённый страх перед человеком. Но щенок упрямо тащился за людьми и только чудом не попадал им на глаза. Такое поведение его можно было объяснить лишь тем, что он ещё не брал следа, не чуял тонких запахов, а от кепки должен был шарахнуться в сторону или спрятаться и сидеть, не дыша.

Волчонок же поступил против всякой логики — остался возле сильнейшего источника человеческого запаха и тем самым, по сути, сдался человеку. Но не для того, чтобы стать добычей — спасти жизнь, ибо осознал свою неминуемую гибель. И сдался не первому встречному, а сделал выбор, то есть предугадал, почувствовал или каким-то невероятным образом услышал, кто из людей, участвующих в облаве, не желает причинить ему зла.

Ражный слышал множество баек про то, как лисы, лоси, кабаны и даже медведи выходили к людям за помощью — снять капкан, освободить от петли, занозы или просто спасти от бескормицы, но относился к этому, как к байкам, которые можно послушать и забыть. Тут же поведение зверёныша не выходило из головы, и он все больше жалел пропавшего волчонка…

И уж никак не ожидал увидеть его живым, да ещё в неожиданном месте — в каморке у Витюли. Сейчас он больше напоминал овчаренка, играя с девицей по-собачьи, но случилось неожиданное — он узнал его!

Едва Ражный переступил порог — Герой с филологиней среагировать не успели, — как волчонок прыгнул к нему, встал на задние лапы и принялся с визгом, со звериной жадностью лизать руку, при этом по-шакальи вертя задницей. В нем не было ничего волчьего — дворняга, да и только — впрочем, Ражный никогда не держал этих зверей и видел их лишь в природе, где подобной собачьей мерзости они не допускали.

Витюля стоял ни жив ни мёртв, захваченный врасплох: президент никогда не заходил к своим работникам и не вникал в частную жизнь. Девица кожей ощутила назревающий конфликт, покрылась ознобом и, не сводя с вошедшего округлённых глаз, потянулась к зверёнышу, ласкающемуся к ногам Ражного.

— Это мой… Мой волчонок. Мне подарили… И этот скулящий от радости зверёк внезапно вздыбил шерсть на загривке, выгнулся и зарычал на девицу, показывая клыки, — на руку её, что несколько секунд назад ласкала и баловала его. Похоже, Герой уже знал характер волчонка, сделал движение, чтобы отстранить Милю, но было поздно: от короткого, молниеносного удара кровь брызнула фонтаном.

Тотчас зверёныш отскочил в сторону и теперь окрысился на Витюлю. Чуть запоздало Ражный схватил руку филологини, передавил возле локтя — вена у запястья оказалась расхвачена, как лезвием.

— Бинт давай! — прикрикнул он. — Живо! Герой вначале засуетился, потом обвял.

— Нету бинта…

— Рви простынь!

Таращась на рану, Миля рухнула на диван без сознания, губы её побелели, а глаза остались открытыми. Витюля нашёл белый вкладыш от спальника, трясущимися руками попытался разорвать и, когда не получилось, схватил нож.

Между тем волчонок стоял у железной печки и, выгнувшись по-кошачьи, все ещё урчал, только сейчас неизвестно на кого.

Ражный пинком забил его под печь.

— Паскуда! Ты почему укусил человека?!

Зверёныш умолк, выполз обратно, словно подставляясь под удар.

Ражный тем временем сделал жгут, перетянул руку предплечья, после чего забинтовал рану на запястье, похлопал девицу по щекам. Та наконец закрыла глаза, будто заснула, и лишь потом очнулась, пьяно осмотрелась.

— Что?.. Вы меня изнасиловали?..

— Укусили, — буркнул Ражный и пихнул Героя. — Вытри пол!

Витюля половой тряпки не нашёл, схватил свою майку и принялся оттирать кровь, поливая из ковшика. А Ражный взял волчонка за холку, поднял и посмотрел в глаза. Обвисший и покорный, он смотрел виновато и печально.

— Не смей кусать людей, понял? Никогда! Иначе я убью тебя. Лишу жизни. Я дал тебе жизнь, я и лишу.

Швырнул на пол. Волчонок поджал хвост, но не убежал, не спрятался, стоял с повинной головой.

— Сыр ему скормил?

— И рыбу — тоже, — раскололся Витюля. — Не жрал ничего… Сейчас жрёт все подряд. Я прочитал — бактерий в кишечнике не хватало…

— Что вы со мной сделали? — в ужасе спросила девица, рассматривая синеющую руку. — Зачем?.. Вы же не такие звери, как они?! Зачем?!

— Сергеич, прости! — спохватился Герой. — Я его не брал! Точнее, брал, но не у тебя! Думал, для поляков поймали. Ей-Богу, не знал!..

— Почему не сказал, когда поляки уехали?

— Виноват, Сергеич… Хотел себе оставить, воспитать…

— Зачем тебе волчонок?

Витюля кое-как замыл кровь, сунул в помойное ведро грязную майку. В это время девица сползла с дивана и бочком, страшась мужчин, подобралась к внутренней двери и исчезла в кочегарке.

— Глупость пришла в голову, — признался Герой. — Прости…

— Какая глупость?

— Думал вырастить волка. И ходить с ним, для самоутверждения.

— Для чего? — изумился Ражный.

— Хотел снова человеком себя почувствовать… Сильным человеком.

— Ну и что? Почувствовал?

— Не успел… Столько мороки было, то не жрёт, то поносит… — Витюля боязливо поднял глаза. — Теперь выгонишь, Вячеслав Сергеич?

— Я подумаю, — обронил президент. — Что, приятно быть сильным?

— Как же!.. Вот когда у меня был звёздный час!.. Теперь такая тоска… Не выгоняй, я отработаю, Сергеич, отслужу…

— Зачем же ты ей волчонка подарил?

— Больше нечего было, — признался Герой, чувствуя, что президент отходит от гнева. — А так захотелось что-нибудь подарить ей, дорогое, чтобы она себя почувствовала сильной личностью… Ты посмотри, какая она чудесная. Она не такая, не думай, хоть и приехала в компании… женщин древнейшей профессии. Даже если она и такая! Ну и что? Её, может, жизнь заставила? Я ведь тоже по электричкам… Экономические и социальные условия, волчьи законы капитализма… Если ты меня выгонишь, то, значит, и ты такой же.

— Ладно, потом разберёмся. А сейчас иди за этой… тварью! Не то ещё куда-нибудь залезет!

— Она не тварь! — вдруг осмелел Витюля. — Ты ничего не знаешь!

— Знаю… Её привезли сюда по личному заказу этого… Каймака. Чтоб ублажить…

— По заказу?! Кто сказал?

— Стерва эта, их сутенерша…

— Н-ну, падла!.. — Герой выскочил в тамбур, но Ражный остановил.

— Ты как его назвал?

— Кого?

— Зверя!

Тот посмотрел на волчонка, пожал плечами:

— Никак… А зачем? Он же не собака…

— Ну тогда все, беги, — он посадил безропотного зверёныша в рюкзак и понёс в «шайбу».

Прежде чем выпустить, осмотрел забитую камнем яму у стены: конечно, не дурно бы залить бетоном