крепко держась за его согнутый локоть, быстро шла стройная, русоволосая женщина. Это было его жена Домна, верный, любимый товарищ.

С вокзала Петровский отправился в гостиницу. Был воскресный день, и Петербург кипел праздной, пестрой, шумной жизнью. Петровский любовался высокими красивыми особняками, узорными чугунными оградами, гранитными берегами Невы и знаменитым Невским проспектом. Он вспомнил о Бабушкине, своем первом учителе, посвятившем его, наивного рабочего парня, в грозные революционные дела. Ведь Бабушкин жил и работал здесь вместе с Лениным. Он много рассказывал Григорию об этом необыкновенном человеке.

Оставив вещи, Петровский пошел по данным ему адресам разыскивать питерских партийных товарищей. Ему очень хотелось сегодня же побывать в редакции «Правды», познакомиться с редактором и другими сотрудниками.

Петровский довольно скоро разыскал редакцию «Правды», которая помещалась в небольшом доме на Ивановской улице. Дверь оказалось запертой. Тогда он прошел во двор и постучался с черного хода. Вышел сторож и сказал:

— Что, молодой человек, разве вы не знаете, что по воскресным дням редакция не работает? Никого нет, приходите завтра, — и захлопнул дверь.

Петровский ушел, огорченный неудачей. На следующий день он, конечно, опять отправился в «Правду», редактор беседовал с ним как с давним знакомым, дружески расспрашивал о положении дел в Екатеринославской губернии, попросил написать заметку о выборах в думу и пригласил заходить почаще и сотрудничать в газете.

Начали съезжаться депутаты-большевики, избранные от рабочих курий других губерний, и новые дела захватили Петровского целиком. Депутаты знакомились друг с другом, расспрашивали о том, как прошли выборы в той или иной губернии, как настроение рабочих, какие наказы они дали своим депутатам и т. д. До того, как удалось подыскать для депутатов отдельную квартиру, где бы они могли обсуждать дела; совещания устраивали в одной из комнат Таврического дворца, в котором вскоре должна была открыться IV Государственная дума.

Квартиру для депутатов удалось снять в доме № 9 по Рождественской улице. Совещания перенесли туда. Однако вскоре было замечено, что за домом ведется тайное наблюдение: поблизости все время слонялись люди в штатском, в которых большевики-подпольщики без труда узнавали своих давних знакомцев, полицейских агентов. Особенно опасаться шпиков не было оснований, поскольку депутаты думы были лицами неприкосновенными и не могли без особого на то разрешения правительства подвергнуться обыску и аресту. Но все-таки надо было держаться настороже.

Кроме Петровского, от остальных пяти рабочих курий были выбраны депутатами тоже большевики: Н. Р. Шагов — от Костромской губернии, Ф. Н. Самойлов — от Владимирской (Иваново-Вознесенск), оба текстильщики; М. К. Муранов — от Харьковской губернии, А. Е. Бадаев — от Петербургской и от Московской губернии — Р. В. Малиновский, который, как выяснилось позже, был провокатором. Все трое рабочие- металлисты.

В думу были избраны также семь меньшевиков.

Депутаты РСДРП выступали в думе как объединенная социал-демократическая фракция. Всего четырнадцать человек: шесть большевиков, семь меньшевиков и депутат Ягелло — от Польши, примыкавший к меньшевикам. Такое количественное соотношение во фракции давало меньшевикам формальный повод утверждать, что за ними стоит большая часть пролетариата России. На самом же деле это было вовсе не так. Стоило провести некоторое сопоставление, чтобы убедиться в лживости такого подсчета. Семь губерний, от которых были избраны меньшевики, насчитывали только 214 тысяч рабочих, тогда как в шести губерниях, в которых от рабочих курий были избраны большевики, имелось 1 миллион 8 тысяч рабочих. То есть чуть ли не в пять раз больше рабочих-избирателей, нежели у меньшевиков. Однако те все-таки претендовали на монополию в руководстве фракцией.

На первом же официальном собрании меньшевики, пользуясь формальным большинством, попытались забрать в свои руки все руководство социал-демократической фракцией. Однако, встретив сопротивление большевиков, они вынуждены были согласиться на компромисс. После споров и голосования фракция избрала президиум в таком составе: меньшевик Чхеидзе (бывший председатель социал- демократической фракции в III думе) — председатель президиума, большевик Малиновский — товарищ председателя, большевик Петровский — член президиума, меньшевик Скобелев — секретарь и меньшевик Туляков — казначей фракции.

До открытия IV Государственной думы предстояла еще такая важная работа, как подготовка декларации социал-демократической фракции, которую затем нужно было огласить с трибуны этого царского парламента. При составлении общей декларации и без того натянутые отношения между большевиками и меньшевиками обострились до крайности. Спор шел за каждую формулировку, за каждое слово. В конце концов с помощью уступок с той и с другой стороны был составлен текст фракционной декларации.

В этой работе, как и вообще во всей последующей деятельности, депутатам-большевикам оказывали помощь так называемые сведущие лица, высокообразованные и политически опытные товарищи, часть которых состояла в руководящих органах партии. Такие сведущие лица были не только у социал- демократической фракции. Но для не искушенных в иезуитских тонкостях парламентской борьбы новичков в думе — Петровского, Муранова, Самойлова, Бадаева, Шагова — помощь сведущих лиц была, особенно на первых порах, очень ценна — настолько неожиданны и коварны бывали подчас на заседаниях думы выпады политических противников.

Многому научились большевистские депутаты у таких товарищей из числа сведущих лиц, как Ольминский, Правдин, Подвойский, Бонч-Бруевич, Квиринг, Скрыпник. Они помогали депутатам подбирать и обрабатывать нужные для выступлений материалы, составлять запросы в правительство, поправки к законопроектам и речи самих депутатов-большевиков.

Особенно тесную связь поддерживали Петровский и его товарищи с Яковом Михайловичем Свердловым, когда он опять появился в Петербурге после удачного побега из нарымской ссылки.

В конце декабря 1912 года, уже после открытия IV думы, от ЦК партии, от Ленина поступила директива, в которой на Свердлова, как на члена ЦК, возлагалось руководство газетой «Правда» и поручалась организация помощи большевикам-депутатам. Яков Михайлович обычно собирал их либо на квартире Самойлова, где временно жил тайком от полиции, либо на квартире Петровского.

На квартире Петровского не раз устраивались совещания работников «Правды» и «пекистов» (так называли большевики членов Петербургского комитета партии). На одном таком совещании Григорий Иванович и познакомился с Михаилом Ивановичем Калининым, с которым позднее крепко сдружился.

Пятнадцатого ноября 1912 года в Таврическом дворце состоялось первое заседание IV Государственной думы. Открытие ее было обставлено пышно и торжественно. Все столичные газеты преподносили это событие как великий акт демократизации Российского государства. Опровергала эту точку зрения своими статьями лишь одна большевистская газета «Правда».

Черносотенцы, кадеты, все либеральные партии встретили открытие думы ликованием. Однако восторги эти сразу были омрачены нежданным событием. В тот же день, 15 ноября, питерские рабочие объявили на многих заводах забастовку. Бастующие протестовали против третьеиюньского режима, требовали прекратить произвол и расправы с политическими заключенными в каторжных тюрьмах и одновременно выражали поддержку своим рабочим депутатам.

Так питерский пролетариат вполне определенно и наглядно высказал свои симпатии и антипатии,