Тетенька из прививочного кабинета то ли накаркала, то ли напророчила, но ещё в кафе Марина выглядела вялой.

— У тебя что-нибудь болит? — вот сейчас Ярик всерьез начал переживать. Он знал, как лечиться самому, но вряд ли такие варварские методы подойдут маленькому ребенку.

'Нет. Хочу спать'.

— Она говорит…

— Я понял, — мужчина кивнул Мишке. За последние два дня Невзоров научился понимать девочку лучше, чем за прошедший месяц. — Доедайте и едем домой. Точно ничего не болит?

Маришка покачала головой и прижалась лбом к папиной руке. А вот лоб как раз был ненормально горячим.

— Так, понятно, — Ярослав поднялся, все равно дети в мороженом больше ковырялись, размазывая его по креманкам, чем ели. — Значит, домой.

Расплатившись и запихнув младшее поколение на заднее сиденье, он оказался перед трудным выбором — позвонить кому-нибудь из знакомых, например, той же Еве, и спросить, что ему делать, либо же признать, что ступил, и ехать в ту поликлинику ещё раз, поскольку не узнал, как поступить, если температура все-таки поднимется. Но принять решение он не успел, потому что зазвонил телефон и, увидев имя абонента, Яр с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Только этого под занавес дня и не хватало. Но не отвечать тоже нельзя, эта дама обладает удивительной способностью — найти кого угодно и где угодно, особенно, если объект интереса с ней общаться не хочет.

— Bonsoir (Добрый вечер), — он подмигнул внимательно наблюдающему на ним Мишке в зеркало заднего вида, пытаясь не показывать свои эмоции по поводу происходящего.

— Тoi non accueillit nous dans aИroport (Ты не встретил нас в аэропорту). — Да, Валери в своем репертуаре. Похоже, до неё даже не доходило, что он мог и не знать об их прилете.

— Je dИjЮ plusieurs croissants demeure dans autre citИ (Я уже несколько месяцев живу в другом городе), — Ярослав сейчас был почти благодарен матери за наложенное вето на общение с ней на русском. Их отношения совершенно не нормальны, и незачем детям такое слышать. — Excuse, contre me est Иpoque causer, appelle taxi (Извини, у меня нет времени разговаривать, вызови такси).

— Besogne essentiel mХre? (Работа важнее матери?) — Валери старалась говорить обиженно, но Яр прекрасно знал — для того, чтобы её уязвить нужно что-то посерьезнее.

— Besogne — non. Famille — oui (Работа — нет. Семья — да).

— Nous — tienne famille (Мы — твоя семья).

— Валери, я не могу за вами приехать, — ему надоел этот фарс. Как оказалось, семья у него есть, нужно только постараться её не потерять. И Невзорову сейчас было все равно, что подумает о нем мать. Хотя, уже то, что она о нем вообще подумает можно считать прогрессом. — И не очень хочу, если честно, а теперь прости, мне пора. Передавай привет Адель.

Он не стал слушать гневный ответ Валери Клемен. Что именно она скажет, мужчина прекрасно представлял. Ну его, это все. Сейчас гораздо важнее решить, что делать с приболевшей Мариной. Почему-то об Алевтине Эдуардовне Яр вспомнил только теперь. А ведь Неша не позволила бы присматривать за дочерью той, кто не умеет ухаживать за ребенком.

Так и оказалось — домработнице достаточно было мельком посмотреть в сторону нахохлившейся, как замерзший воробушек, девочки, чтобы тут же развить бурную деятельность.

— Деточка, открой ротик, — женщина поймала её за подбородок и заглянула в горло. — Не красное… Прививку делали?

— Да, — Ярослав с интересом наблюдал за действиями женщины, пытаясь запомнить алгоритм — авось, пригодится.

— Ясно. Марин, покажи животик, — девчушка приподняла край светло-сиреневой маечки. — Сыпи тоже нет. Сейчас померяем температуру, а потом решим, что делать дальше.

Алевтина Эдуардовна приложила к ушку крохи какой-то приборчик, при виде которого у мужчины возник приступ ностальгии по классическому ртутному градуснику, который он, будучи первоклашкой, как- то сунул в котлету, чтобы откосить от школы. В тот день маленький Ярик туда все-таки пошел, ещё и получив от отца подзатыльник за: а) симуляцию; б) испорченный термометр, который просто зашкалило. Ну, не знал Ярослав, что у живого, пусть и приболевшего ребенка, не может быть температура выше сорока трех градусов…

— Тридцать семь и пять, — женщина на минутку задумалась. — У тебя что-нибудь болит?

Маришка пожала плечами, а потом поморщилась и ткнула куда-то за спину.

— Наверное, место укола, — Яр опустился перед ребенком на корточки. — Да?

Она кивнула и подошла вплотную, обнимая его за шею, показывая, что нуждается сейчас только во внимании и любви.

— Думаю, ничего страшного, — Алевтина Эдуардовна включила чайник, искоса наблюдая за тем, как Невзоров что-то шепчет девочке. — Сейчас сделаю отвар и нужно будет уложить её спать. Если хотите, я останусь на ночь, но, уверена, что с Мариной все будет хорошо.

— Не нужно, мы с Мишей присмотрим, правда ведь?

Мальчик, ещё не отошедший от шока, что у него теперь будет не только мама, но и папа, только немного заторможено кивнул.

— Конечно.

— Вот видите, так что идите домой, вы же тоже устали. — Ярик осторожно укачивал девочку, но и без этого ребенок засыпал почти на ходу.

— Ну, ладно. Давайте сделаем так — где-то раз в два-три часа у неё температуру проверяйте, если поднимется, позвоните мне, номер у вас есть.

— Хорошо, мы так и сделаем. Спасибо вам.

— Да не за что, — женщина только покачала головой. — Только обязательно проследите, у детей жар может появиться чуть ли не за полчаса.

— Да, мы все поняли.

Но проблему мужики решили кардинально — чтобы не бегать туда-сюда всю ночь, Ярослав перетащил матрасы с их с Мишкой кроватей на пол Маришкиной комнаты и там теперь образовался импровизированный цыганский табор. Девчушка, несмотря на вялость и нездоровье, тоже потребовала своего переселения на пол.

— Ладно, книжку я вам полчасика почитаю, но потом спать. Все понятно? — Ярослав постарался говорить серьезно и строго, но ребятня не впечатлилась проявленным педагогическим талантом. Маришу уложили в центр, чтобы она, уснув, случайно не скатилась на пол, и свежеиспеченный папа взялся за чтение. Через пятнадцать минут Маришка уже спала, Ярик был бы не прочь последовать её примеру, но тут активизировался Мишка.

— А как мне теперь вас называть? — мальчик старался шептать, но все равно получалось слишком громко.

— Даже не знаю. А как тебе больше нравится? — самому мужчине после кошмарных двух суток хотелось тупо упасть и уснуть мертвым сном, но он помнил о необходимости присмотра за Мариной и завел будильник на телефоне.

— Я тоже не знаю…

— Как решишь — скажешь, только давай не по имени-отчеству, ладно? Давай, пока просто — дядя Яр. Как тебе?

— Хорошо.

Глаза у Невзорова начали закрываться, мозги отключаться, а подушка оказалась такой мягкой и манящей…

— Дядя Яр?

— Что? — у него уже даже не было сил, чтобы просто разозлиться.

— А вы научите меня драться? — мальчик затих, как мышь, когда мужчина, перегнулся через спящую Маришку и попытался рассмотреть сына.