Для поступления в нее допускались лица всех сословий и возрастов, бедным выплачивалась стипендия. За успехи в науках царь обещал преимущества в приеме на службу и продвижении в чинах. И указывал, что людей, не научившихся «свободным наукам», в чины производить не будут. Впрочем, кроме «благородных». А для «неблагородных» выдвижение допускалось лишь за. исключительные заслуги — либо через образование. Но в царском проекте были и пункты иного свойства. Так, в академии должны были служить не только учителя, но и «блюстители». Коим предписывалось экзаменовать приезжающих ученых иностранцев, вести надзор за новообращенными в православие, осуществлять цензуру. Если же будут выявлены учителя ересей и «чернокнижия», то вместе со своими учениками и трудами «без всякого милосердия да сожгутся». Запрещалось держать домашних учителей иностранных языков, а «неученым» лицам — читать иноземные книги. За сим также требовалось наблюдать академии.
В итоге исследователи до сих пор ломают головы — что же это было, «просвещение» или «реакция»? Что ж, поясним. Это было именно «просвещение». Но в тогдашнем западном понимании. Поскольку одной из главных функций европейских университетов как раз и была духовная цензура. Яков I, опираясь на специалистов Кембриджа и Оксфорда, вел преследования «ведьм» и еретиков в Англии. Людовик XIV, опираясь на заключения Сорбонны, громил секту янсенистов. При массовых казнях «ведьм» в 1662–1663 гг. в Эсменгене. судьи сетовали, что из дохода от конфискаций в 3345 гульденов 2/3 пришлось отдать юридическим факультетам университетов Страсбурга, Тюбингена и Гейдельберга за их экспертизы и заключения.
Впрочем, в российской академии функции инквизиции так и не прижились. Под руководством Полоцкого, а позже — братьев Лихудов, греков, получивших образование в Венеции и Падуе, она стала чисто учебным и научным заведением. Иоанникий Лихуд преподавал физику, его брат Софоний — логику. Один лишь список авторов, чьи книги имелись в академической библиотеке, производит солидное впечатление. Аристотель, Василий Великий, Иоанн Дамаскин, Платон, Плутарх, Демосфен, Фукидид, Цицерон, Цезарь, Корнелий Непот, Сенека, Иоанн Златоуст, Григорий Назианин, Гомер, Вергилий, Теренций, Плавт, Ювенал, Гораций, Овидий, Эразм Роттердамский, Гроций, Макиавелли, Тихо Браге, Галилей, Декарт. А кроме этого — много старинных русских книг, летописей, духовной литературы. Как видим, образование давалось весьма разностороннее.
Но что касается духовных вопросов, то они при Федоре Алексеевиче и впрямь обострились. Взятие Соловецкого монастыря проблему не решило — напротив, раскольничество,
тяготевшее к этому центру, рассыпалось мелкими ячейками по всей стране. Его усилению способствовало и то, что при Алексее Михайловиче борьба еще не доходила до крайних мер. Например, Аввакума с соратниками содержали в Пустозерске, конечно же, не в темном срубе на цепях, как он сообщает. Он имел возможность писать, создав в заключении три книги. Имел связь с внешним миром — к нему шли курьеры, получали свидания, уносили его воззвания. И там, где контроль государства был слабее, — на Севере, Дону, в Поволжье, Сибири возникали скиты расколоучителей. Обрастали прихожанами за счет беглых и гулящей вольницы, находившей тут приют и кусок хлеба — только перекрестись двумя перстами. И распространяли влияние на окрестных жителей.
Но подчеркну, что изначальное раскольничество отнюдь не было равнозначно последующему старообрядчеству. Оно было крайне агрессивным. Его основополагающей доктриной было то, что Третий Рим «повредился». А раз четвертому Риму не бывать, то значит, уже пришло «царствие антихриста». И именно реформы Федора стали толчком, придавшим расколу массовый характер. Брадобритие и польские моды служили доказательством «повреждения». Перепись населения объявлялась «печатью антихристовой». Усиление налогового гнета вызывало недовольство и способствовало успехам вербовщиков. В скиты повалили нищие и юродивые, спасаясь от «определения в работу». Война добавила дезертиров. И вдобавок Федор отменил отцовский указ о невыдаче беглых, записавшихся в ратную службу! Они уже числили себя свободными — и куда им было податься, кроме скитов? Сказалась и отмена выборных губных старост и сыщиков, прекрасно знавших местные условия и население. Воевода, назначенный в уезд на 2–3 года, не мог эффективно бороться с сектантами.
Хотя они нарушали не только единство церковной обрядности. Раскольничество выдвинуло призыв «удалятися и бегати», напрочь исключая себя из структур государства, считая его уже «антихристовым». И пропаганда нацеливалась не только против Церкви, но и против государства. В молитвах не поминали царя — что являлось политическим преступлением. Не платили податей и других агитировали делать так же, что являлось уголовным преступлением. Наконец, возник жуткий ритуал самосожжений. Вопреки распространенным мнениям, они отнюдь не были реакцией на гонения со стороны властей. Впервые «гари» зафиксированы в 1672 г., когда никаких экспедиций по поимке раскольников еще не высылалось. Самосожжения не имели ничего общего и со «старой верой»! Ни одна христианская конфессия не приемлет самоубийства. По христианским канонам, это самый страшный грех, страшнее убийства ближнего. За любой другой грех человек получит посмертное наказание, но самоубийца сам, своей волей отвергает душу, дарованную ему Богом. Разрушает собственную душу. Современные ученые пришли к справедливому выводу, что теория самосожжения, сохранив христианскую терминологию, была ближе к манихейству.
Как уже говорилось, на Руси существовали остатки различных древних религий, была отмечена и теория «самоуморения». А в условиях духовного разброда подобные «семена» получили возможность развиваться. Обретали почву в лице сбитых с толку доверчивых людей. Которым внушалось, что раз наступило «царствие антихриста», значит, он стал хозяином всего материального мира. Следовательно, нужно очиститься от материи, в том числе от собственного тела. Коллективные самоубийства были не спонтанным «спасением» от нагрянувших карателей. Они представляли сложный ритуал, к ним готовились задолго, в несколько этапов. Первая ступень предполагала бегство от мира. Вторая — крещение «в Ердане» или «баня паки-бытия». Крещения официальной церкви раскольники не признавали, и для всех, кто посещал «никоновские» храмы, устраивалось перекрещивание. Иногда — коллективное, всей общиной, в реке или озере. А третьей ступенью становилось «крещение огненное». Все последователи «учителя» собирались в большом строении, заранее обложенном соломой и хворостом, раздевались донага, как для обычного крещения, служили молебны и с соответствующими песнопениями предавали себя огню.
Таким образом, например, в Тобольском уезде с неким чернецом Данилой сожглись 1700 человек, «добродетельные мужие, девы и отрочата». Подобные секты стали возникать и в других местах. В Сибири, вербуя самосожженцев, «бесновались две черницы да две девки», в Тюмени — чернец Иванище, в Пошехонье — Иван Десятин, в Новоторжском уезде — священник Петр, в Новгородском — некий Тимошка и чернец Емельян. Отметим, что нравы в таких сектах далеко не всегда были «добродетельными». Ведь таинство брака от «никоновской» церкви тоже не признавалось. Бывало, что «учителя» разрешали пастве любые плотские грехи. Почему бы и нет, если плоть все равно принадлежит нечистому, а «крещение огненное» все смоет? А из самих «учителей» далеко не все стремились погибнуть вместе с «обращенными». Сокрушались, что они бы рады, но обязаны еще побыть на земле для «спасения» других. Словом, для садистов и изуверов открывались широкие возможности.
Что же касается основоположников старообрядчества, то, например, Аввакум сперва критиковал жестокие методы церковных реформ, протестовал: «Мой Христос так не учил!» Но позже в полной мере поддержал изуверов. Призывал: «И сожегши свое тело, душу же в руце Божии предаша. Так беги же и прыгни в пламя! Скажи: «Вот мое тело, диавол! Возьми и пожри его. Души же моей ты не получишь». Всего в конце XVII в. в огне погибло около д тыс. человек. И именно «гари» заставили правительство серьезно взяться за раскольников, высылать против них экспедиции. А не наоборот. А пойманных расколоучителей начали карать очень строго. Так, на Дон пришли и поселились в лесу «поп да двое чернецов». Вскоре монахи явились в Черкасск и донесли, что «поп за великого государя Богу не молит и им молить не велит». Атаман Самаринов велел доставить раскольника на круг. После разбирательства и суда «по войсковому праву» он был казнен. Потом возникла пустынь на р. Чир, где обосновался поп Иов с группой из 50 чернецов и «беглецов» — «мужики и бабы, робята и девки», которые «образам Божиим не преклоняются, казаков к себе приговаривают и крестят в другой раз». Федор Алексеевич, как и его отец, уважал автономию Дона, пошла переписка с Войском, после чего казаки пустынь разорили, а руководителей казнили.
Царь продолжил и военные реформы. Теперь уже вся Европейская России была поделена на военные округа, и называть их стали не «полками», а «разрядами». При мобилизации в каждом из них формировались один или несколько воеводских или генеральских полков — подобие дивизий. Которые, в
