излишнимподвергать солдат такой очевидной опасности». А Вульфа начал уговаривать не предпринимать новых вылазок. Обстрел стал еще слабее — 103 ядра и 75 бомб. К Ромодановскому в этот день доставили дезертира, рассказавшего, что хан и турецкая конница должны завтра напасть на лагерь русских и отвлечь их, а главные силы предпримут штурм. Если он сорвется, Мустафа уйдет. Воевода написал об этом Гордону и послал к нему еще один полк, Вестгофа.
В полдень 11 августа турки усилили бомбардировку, взорвали 2 мины и ринулись в бреши. Сперва пролом заняло не более 20 человек, но немедленной контратаки не последовало, и к ним подошли крупные силы. Среди массы разнородных частей, набившихся в Чигирин, Гордон утратил управление, упустил время выкинуть врага. Турки подожгли деревянный палисад и стали толпами вливаться в Нижний город.
Там началась паника, покатился слух, что город уже взят. Комендант отправил туда резервы — Курский и Озерский пехотные, Ахтырский и Сумской казачьи полки. Они столкнулись с неприятелем на базарной площади и обратили в бегство. Но от проломов двигались новые части, остановили бегущих и оттеснили контратакующих назад. Турки хлынули по улицам и проулкам, зажгли дома, грабили. Одни русские части бежали от пламени и врага в замок, другие покатились за Тясьмин, устроив давку на мосту.
Но те, кто сохранил дисциплину, еще раз контратаковали, «Значительно побили турок», рассеявшихся для грабежей, опять гнали до базарной площади. Где неприятель сгруппировался и заставил русских отступить. Эти перемежающиеся атаки туда-сюда продолжались полтора часа. Пока не загорелся деревянный вал замка. Бревна были сухие, занялись так, что не остановишь. Чтобы собрать защитников, Гордон поставил знамена на ворота и вал в той части города, которую удерживал. А Ромодановский выслал на выручку еще несколько полков. Но их атаковала татарская и турецкая конница. К 6 часам вечера пробились три стрелецких приказа, вступили в бой с врагами, засевшими в траншеях у городских ворот.
Наступала ночь. Чигирин горел. В Нижнем городе сопротивлялись только отдельные группы казаков, удерживая тот или иной дом. В замке скучились и перемешались войска разных полков, совсем упали духом, стали неуправляемыми, и комендант не мог сорганизовать их. Хотя другие части, где командиры были на высоте, дрались вполне успешно. Чигиринский казачий полк и стрелецкий приказ Карпова разгромили турок, захвативших было мельничную плотину, и доложили Ромодановскому, что проход в город очищен. Воевода немедленно приказал генералу Кравкову и стрелецкому приказу Карандеева подкрепить защитников плотины и удерживать ее. Гордон об этом даже не знал. Без его ведома части стали покидать город и уходить за Тясьмин.
Оборона пылающего ада с совершенно дезорганизованным гарнизоном не имела смысла и привела бы лишь к гибели войск. И, узнав от отступивших, что там творится, Ромодановский через стрелецкого барабанщика полка Карандеева послал Гордону приказ оставить Чигирин. Взять все легкие орудия, уничтожить все, что нельзя вывезти, и поджечь пороховой погреб. И колонны войск потянулись по плотине на север. Большинство ушло беспрепятственно. Далеко от идеального порядка, но строем, полками и подразделениями. Хотя поддавшиеся панике или отставшие от своих частей бросались вплавь, некоторые тонули. Враг провожал огнем, стрелял из орудий через реку и через город. Но от преследования неприятельской конницы отступающих прикрыли бойцы Кравкова, Карандеева и Карпова. А турки, ворвавшиеся в брошенный замок и грабившие город, нашли здесь свою смерть. Взорвался пороховой погреб, и погибло более 4 тыс. человек.
В принципе, в одном из вариантов противоречивых инструкций, Ромодановский имел разрешение оставить Чигирин, выведя гарнизон. И когда других возможностей не осталось, он сделал это. Осажденные прибыли к главным силам потрепанные, измученные, но с оружием, знаменами, казной, легкими пушками. Да и для всей армии оставаться здесь больше не было никакого резона. Наоборот, теперь следовало оторваться от врага и уйти за Днепр, чтобы прикрыть Левобережье и перебросить помощь гарнизону Киева. Уже на рассвете 12 августа воевода приказал выступать из лагеря.
Но и Мустафа-паша не удовлетворился тем, чего удалось достичь. После таких потерь и издержек захватить груду развалин — выглядело очень уж сомнительной «победой». И он принял решение навалиться всеми силами на русскую армию. Прижать к Днепру и уничтожить. После чего беззащитная Украина досталась бы победителю «на блюдечке». Ромодановский этот вариант предусмотрел. Армия по его приказу «шла, построенная в большой батальонный каре и окруженная несколькими рядами возов, как шанцами. И кавалерия, и пехота шли пешие, и этот порядок соблюдался до прибытия к Днепру» (Гордон). Отряды турок и татар сопровождали по пятам, пытались атаковать, но безуспешно. В арьергарде шли части Кравкова, Шепелева, Вульфа и стрельцы, осаживая наскоки пулями и картечью.
13-го подошли к старым укреплениям у Днепра, они были построены полукругом, оба конца упирались в реку. Разместились без суеты, по заранее назначенной разнарядке. Авангардные полки заняли левое крыло укреплений, следующие за ними — правое. Обоз и дворянская конница прошли вовнутрь лагеря, а арьергард, «заткнул» центральный проход в укреплениях. Правда, впереди основной позиции находилась ранее построенная «крепостица», на возвышенности, господствующей над берегом. И ее по чьему-то недосмотру не успели занять. Турки этим тотчас воспользовались, ввели отряд с пушками и начали обстрел лагеря. Подходили все новые вражеские части, ставились батареи. Переправляться в таких условиях было самоубийством, а выпускать Ромодановского за Днепр Мустафа явно не собирался. И воеводе ничего не осталось кроме как принять бой.
14-го русские атаковали, захватили траншеи и часть орудий, но массы неприятельских войск напали на них с флангов, заставили отойти. В бою погиб еще один вражеский военачальник, Делафер-паша. Француз — видимо, «родственник» книжного Атоса, графа де Л а Фер. Несколько дней шла перестрелка и стычки. Русские полки передохнули от
На Правобережье неприятельские отряды все же безобразничали. Юрий Хмельницкий со своей бандой и татарами захватил городки Корсунь и Немиров, расположившись там в качестве «гетмана». Другие загоны разграбили и сожгли Канев и Черкассы. Крымцы появились под Киевом, хватая по селам полон. Но к городу соваться даже не посмели, хотя у воеводы Михаила Голицына было всего 106 солдат. А Ромодановский уже выслал к нему Вульфа и Ротерта с 6 тыс. солдат и драгун, и Киев прикрыли понадежнее. Султан со второй армией так и не выступил с Дуная. А Мустафа постоял на Буге до октября и ушел в свои пределы. И хан увел конницу в Крым. От широкомасштабного наступления на Украину туркам фактически пришлось отказаться. По очень простой причине — великий визирь в этом походе потерял 60 тыс. бойцов. Почти половину армии.
А наши войска сохранили боеспособность, их урон был гораздо скромнее. По росписи Разрядного приказа полевая армия потеряла убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести 3287 человек. И ранеными 5400. А в гарнизоне Чигирина погибло 2 офицера и 330 рядовых, 1047 получили ранения. Гордон называет другую цифру, 1300 убитых. Видимо, учитывая и казаков, которые проходили по спискам не Разрядного приказа, а Казачьего и Малороссийского. Конечно, какое-то количество иррегулярных войск — казаков, татар, калмыков погибло и в полевой армии. Но все равно, общая цифра безвозвратных потерь не превышала 6–7 тыс. Вдесятеро меньше, чем у врага.
Несмотря на это на Ромодановского покатились бочки за сдачу прекратившего существование Чигирина. Впрочем, была и политическая подоплека — он был близок к опальному Матвееву и Нарышкиным. Пока угрожал враг и одерживались «чистые» победы, Милославские его терпели. А теперь нашли повод придраться. Да, похоже, что и самому полководцу безграмотное регулирование из Москвы пришлось не по душе. Он подал прошение «о смене его и сына его князя Михаила» с военной службы.
