Уже несколько дней на горизонте сверкали молнии. Воздух был сырым и тяжелым.

Исследовательская группа лейтенанта Бёртона разбила лагерь на каменистом кряже, в трех четвертях мили за городом, недалеко от берега. Палатка лейтенанта Строяна находилась в двенадцати ярдах[5] правее роути,[6] которую Бёртон делил с лейтенантом Хирном. Палатка лейтенанта Спика располагалась слева, отделенная от остальных продовольственными запасами и оборудованием, укутанным в брезент.

Невдалеке стояли на привязи пятьдесят шесть верблюдов и два мула. Помимо четверых исследователей в лагере жили тридцать восемь человек: аббаны, охранники, слуги, погонщики верблюдов — все вооруженные.

Приближался сезон дождей, и Берберу надо было покинуть еще на прошлой неделе. Проходивший мимо арабский караван задержался и предложил проводить экспедицию из города, но Бёртон отказался, считая необходимым дождаться корабля с запасами, который наконец вышел из Адена и мог появиться с минуты на минуту.

Лагерь заснул. Бёртон усилил посты, выставив еще трех охранников, потому что сомалийские племена, жившие вдоль побережья, уже несколько дней грозили экспедиции нападением, считая, что англичане собираются завладеть их факторией и помешать им заниматься работорговлей.

В два тридцать утра Бёртон проснулся от криков и оружейной стрельбы.

Он открыл глаза и взглянул на крышу палатки. На полотне дрожал оранжевый свет.

Он едва успел сесть, как в палатку ворвался Эль Балюз, предводитель аббанов.

— Они напали на нас! — закричал он, и на его темном лице отразилось смятение, как будто он не мог поверить собственным словам. — Ваше оружие, эффенди! — И он протянул Бёртону револьвер.

Бёртон откинул одеяло, встал, положил револьвер на ящик с картами, натянул штаны, защелкнул подтяжки на плечах.

— Проклятые кривляки! — возмущенно сказал он Хирну, который тоже проснулся, быстро оделся и уже держал в руке кольт. — Ясное дело, они хотят нас припугнуть, но нельзя давать им обнаглеть. Выходи сзади палатки, пробеги по лагерю и оцени их силы. Да, выпусти пару пуль над головой, если понадобится. Эти твари быстро испарятся!

— Есть, — ответил Хирн, откинул парусину сзади роути и выскочил наружу.

Бёртон проверил револьвер.

— Вот те раз! Балюз, он же разряжен! Давай мою саблю!

Сунув кольт за пояс, он выхватил у араба саблю.

— Спик! — зарычал он. — Строян!

Хлопнул полог палатки и появился Спик, высокий худой мужчина с бледным лицом, ясными глазами, светло-каштановыми волосами и длинной кустистой бородой. Его взгляд обычно бывал мягок и немного застенчив, но сейчас его глаза горели диким блеском.

— Они обрушили палатку прямо мне на голову! Едва не избили! Почему мы не стреляем?

— Да, похоже, придется это делать, — согласился Бёртон, с опозданием сообразив, что положение намного серьезнее, чем он думал. — Быстрей, вооружаемся. Будем защищать лагерь!

Они переждали несколько минут, проверяя оружие и вслушиваясь в шум снаружи.

— Их очень много, а наши охранники дали деру! — сообщил Хирн, вернувшийся из разведки. Он едва переводил дух. — Я пару раз выстрелил в толпу, но запутался в веревках от палаток. И какой-то огромный сомалиец замахнулся на меня здоровой дубиной. Я пустил в негодяя пулю! Строян или убит, или без сознания; я не смог добраться до него.

Вдруг что-то ударило по стене палатки. Потом еще и еще, и вот уже целый шквал страшных ударов обрушился на полотно; дикие крики неслись со всех сторон. Нападавшие роились вокруг, как шершни. Через вход полетели дротики, в парусину вонзились ножи.

— Бисмалла![7] — завопил Бёртон. — Надо срочно добраться до боеприпасов и вооружиться как следует. У задней стенки палатки копья привязаны к шесту. Давай их сюда!

— Слушаюсь, сэр! — ответил Хирн, метнувшись в заднюю часть роути. Потом закричал оттуда: — Эти гады режут брезент!

Бёртон выругался.

— Если палатка обрушится на нас, мы будем, как котята в мешке. Все наружу! Быстро!

И он вылетел из палатки в африканскую ночь, где его поджидали человек двадцать туземцев. Остальные шныряли по лагерю, угоняя верблюдов и грабя припасы. Бёртон с криком бросился в гущу сомалийцев, орудуя саблей.

Не лейтенант ли Строян лежит там, в тени? С этого места было не видно. Бёртон с трудом прорубил себе дорогу к лежащей ничком фигуре, вопя от боли каждый раз, когда получал удар дубиной или древком копья; из ран его сочилась кровь.

Черт, где остальные? Он бросил мгновенный взгляд назад и увидел, что Спик пятится к палатке, его рот раскрыт, а в глазах ужас и паника.

— Стой! Ни шагу назад! — крикнул он. — Иначе они решат, что мы отступаем!

Спик посмотрел на него непонимающим диким взглядом, и именно тогда, в пылу сражения, их дружбе пришел конец, потому что Джон Хеннинг Спик понял: его считают трусом.

В тот же миг дубина ударила Бёртона в плечо, он повернулся и, не вглядываясь, наотмашь полоснул