Конечно, Ельцин “победил”. Проиграл народ. Ельцин получил самый большой “приз” — бесконтрольную власть. Именно бесконтрольную, поскольку по-иному править Ельцин оказался не в состоянии.

Открылась блистательная возможность запугивать общество близкой опасностью “кроваво-красно- коричневого террора”, “миллионов жертв”, “превращения страны в огромный концлагерь” и т.п.

В стране, где привыкли постоянно переписывать историю, ее могут изобразить, как угодно правителям. Имеется богатейший исторический опыт. Опять же Ельцин подтвердил свой статус “спасителя демократии” во внешнем мире — там очень хотели, чтобы Ельцин выступал именно в амплуа “спасителя Российской демократии”. Удалась ли ему эта роль? Лишь на короткий отрезок времени, приблизительно октябрь-декабрь 1993 года.

Выиграло и президентское “сотоварищество” — этот “коллективный Распутин”, ельцинисты у власти. Они заставили всю страну принять их правила игры — пойти на парламентские выборы по тем избирательным законам, которые они сами (под себя) придумали. После “победы” избирательная машина закрутилась с огромной скоростью. В выборах согласилась участвовать даже оппозиция, даже “красно- коричневые”, причем на явно невыгодных для себя условиях. Они “подарили” Ельцину ту Конституцию, которую он желал, но народ отвергал. Практически Конституция была отвергнута: за нее проголосовали не четверть избирателей, как сообщила комиссия Рябова, а менее одной пятой (19,5 %). Но все, кто очень хотел получить депутатский мандат, вопреки воле народа, в том числе коммунисты, сделали вид, что Конституция “прошла”. Но она ведь “не прошла”!

Выиграли и сторонники создания “новых” общественно-политических структур, активно поддерживающих Кремль и контролируемых его сторонниками. Они нашли способ пробудить политическую активность определенной части граждан страны — в первую очередь “пассивных ельцинистов”, давно уже (как и большинство населения России) впавших в пессимизм и апатию. После “победы” появилась возможность раздувать истерию, строиться в колонны, создавать, наконец, какие-то партии и избирательные блоки. Появилась надежда на то, что пассивные и колеблющиеся сторонники Ельцина придут на избирательные участки — не потому, что они вновь поверили в мессианство Ельцина, а потому, что они вновь испугались “теней 30-х годов”, не понимая, что они — и не тени, а живые образы уже правят страной, применяя те же методы, правда, немного “либеральнее”.

Выиграло Правительство Черномырдина, которое уже было обречено пасть в силу обнаружившегося банкротства, и вообще прогнившая насквозь исполнительная власть. Ельцин, как давно заметили наблюдатели, боится “отчетов о проделанной работе”. Все эти этапы своего политического возвышения он прошел, не отчитываясь о сделанном: из кресла секретаря обкома без отчета — в кресло секретаря МГК, оттуда без отчета — в Госстрой, из Госстроя без отчета — в кресло Председателя Верховного Совета, затем без отчета — в кресло Президента. Получал дополнительные полномочия — о результатах не отчитывался, возглавлял Правительство — опять же не отчитывался.

После “победы” у Ельцина (и у Правительства, и у всей исполнительной власти) появились вновь возможности пойти на выборы без отчета о проделанном. А если слишком настырные избиратели и будут задавать вопросы, теперь все можно валить на бывшие Верховный Совет и местные Советы, мол, не давали, мешали, опутывали, саботировали — те возразить уже не могут, их уже разогнали.

Выиграли замкнутые на исполнительную власть правоохранительные органы. Практически исполнительная власть с Ельциным во главе сконцентрировала в своих руках все ветви власти: и исполнительную, и законодательную, и судебную. Фактически речь идет об установлении диктатуры (какие бы “мягкие” формы она ни приняла). Исполнительная власть получила возможность самовольно принимать и изменять нормативные акты — вплоть до пересмотра положений Конституции. При том изменить или отменить решение исполнительной власти новая законодательная власть не в состоянии еще очень долгое время. Конституция не дает никаких шансов новому Парламенту стать Парламентом, способным серьезно влиять на внутреннюю и внешнюю политику страны.

Выборы в новый Парламент предусматривались в декабре — они и были проведены в точно установленное время. И уже 11 января 1994 года состоялось первое заседание обеих палат. Прошло более полугода, — много ли законов принято? — единицы. А ведь Верховный Совет принимал по 2-3 закона на каждом заседании. Государству не нужны законы? Или режиму Ельцина они не нужны? И Правительству не нужны? Выборы в местные представительные органы власти вообще потеряли какое-либо значение: эти органы совершенно бесправны. Фактически исполнительная власть получила карт-бланш, по крайней мере, до конца 1994 г. Два года — без контроля и без властных противовесов — можно не только всю страну разворовать, но и купить всех потенциальных следователей и уничтожить все улики по событиям 21 сентября — 4 октября 1993 года.

И в этих условиях избиратель сделал почти невозможное — он не отдал “контрольный пакет” голосов Ельцину-Черномырдину-Гайдару-Шумейко и Ко. Рядовой гражданин сделал в этих условиях то, что не смогли даже представить все эти “оппозиционные” и “неооппозиционные” “оппоненты” — посрамил всех прокремлевских оракулов, не дал ельцинистам доминировать даже в этом псевдо-парламенте.

И, ясное дело, Кремль, кинув публике “кость” в виде обещания провести в июне 1994 года президентские выборы, тут же отказался от них, увидев, что может потерять власть. А теперь вспомните все: — разве не говорил я тысячу раз, что никаких президентских выборов Кремль не допустит, если падет законодательная власть в стране — обманут в очередной раз. И обманули. И все еще раз “проглотили” этот обман.

Выиграли немногочисленные в стране сторонники жесткого монетаристского курса. Но за ними стоят могучие финансово-промышленные круги в системе мировой экономики. Противники и критики этого курса оказались дискредитированы, лишены части организаций и большинства газет, поставлены под контроль