Председателем Верховного Совета, тогда что такое уголовщина? Уголовники правят страной — эта мысль все чаще закрадывалась в голову. Я ее отгонял. Но методы, методы!..
И еще одно “совпадение”. Закончился VII Съезд. Из Кремля после его завершения в 'Белый дом' приехали председатели Верховных Советов республик, председатели областных, краевых советов, национальных округов, Еврейской автономной области, председатели Моссовета и Петросовета. Ужинаем. Рядом ерзает мой тогдашний первый “зам” — Филатов. Интересуюсь: “Что волнуетесь?” “Да вот, — отвечает, — опять президентские люди “шалят”: машину сопровождения отняли”. “Да бог с ней”, — отвечаю.
Проходит неделя. Вечером подают другую машину. А мне Ельцин ранее “подарил” старенький бронированный “мерседес” к 50-летию (22 ноября 1992 года). Спрашиваю, что случилось. Отвечают: “Отобрали под видом технической проверки...”
Тогда среди наших депутатов эта “мелочная месть по-обкомовски” вызвала просто раздражение. А депутат-предприниматель Юрий Гехт передал в аренду купленный его фирмой автомобиль... После разгрома представительной власти, расстрела Парламента и установления “демократической новой диктатуры” Гехта, беднягу, так запугали, что он ни разу не решился позвонить бывшему Председателю Парламента. И я его понимаю. Не все же герои. Есть просто обычные, честные люди, которые хотели бы жить в мире и согласии. Они не хотели бы быть ни героями, ни антигероями. А их запугивают. Вот таковы нравы ельцинского режима, его лидеров, паскудно-мелочных людишек... Разве они достойны уважения?
...Конечно, на Степанкова, на спецпрокурора Макарова, руководившего группой по расследованию дел по обвинению должностных лиц (в частности, Полторанина и Шумейко), оказывали огромное давление. Но ведь никто не принуждал Степанкова ставить перед Верховным Советом вопрос о разрешении привлечения к уголовной ответственности этих лиц! Улики были очевидными. Но, видимо, давление было такой силы, что Степанков, не ставя в известность Верховный Совет, за 18 дней до клятвопреступления Ельцина и совершения других опасных государственных преступлений, вдруг объявляет о прекращении этих дел!
И из чисто уголовной сферы СМИ превращают “дело” в политическое. А Шумейко и Полторанин — “жертвы” “кровожадного” Верховного Совета. До чего же ловкачи эти кремлевские манипуляторы! Вот если бы такими методами можно было поправить дела еще в экономике, социальной жизни — цены им не было бы!
Спецслужбы и российская политика
О возрастании влияния иностранных спецслужб в определении российской политики, внутренних и внешних ее элементов написано много. Уже сразу после августовского путча 1991 года утверждалось в некоторых публикациях, что якобы ЦРУ имело информацию и через “одного сенатора” довело сведения о готовящемся путче до Ельцина. Недавно газеты опять поведали об этом якобы имевшем место факте. Полагаю, что Ельцин, спустя два года после этого печально знаменитого путча готовится осуществить государственный переворот, знало не только ЦРУ, но и каждая российская домохозяйка, если она читала газеты, смотрела телевидение и слушала радио. Общество неоднократно предупреждалось об этой угрозе Председателем Парламента. В том числе и в беседах с американскими сенаторами, убеждавших их в необходимости отказаться от своего намерения поддержать государственный переворот, который в долгосрочной перспективе не может быть выгодным для интересов США.
Однако в таких утверждениях, сообщаемых прессой, много сочинительства. К примеру, Алексей Агуреев, со ссылкой на американского журналиста Сеймура Херша, пишет: “Когда “гром грянул” и Горбачев был изолирован у себя на даче в Форосе, американцы уже знали, что совладать с путчистами может только Ельцин. Благодаря развитой системе технической разведки американцам удалось зафиксировать и расшифровать секретные переговоры Крючкова и Язова со своими подчиненными. Они были в курсе и того факта, что большинство их командиров гарнизонов на местах отказывались отвечать на телефонные звонки из Москвы. Таким образом, обстановка прояснялась. Стало видно, что путчисты не пользуются поддержкой в войсках и что многие военные предпочитают занять выжидательную позицию.
Президент Буш, как только он был поставлен об этом в известность, распорядился немедленно предоставить секретные разведывательные данные в распоряжение Ельцина, и тот уже, основываясь на анализе этих данных, мог принимать решения.
Помимо этого, американский специалист по связи находился в российском “Белом доме” и помог установить надежные линии связи. Используя их, Ельцин смог связаться с командирами многих частей и убедить их не поддерживать путчистов. Примечательно, что, пойдя на этот шаг, сам Буш с технической точки зрения пошел на нарушение подписанного за 4 дня до этого закона, согласно которому в случае предоставления иностранному государству информации, подобно перехваченной секретным переговорам, президент США должен был проинформировать об этом конгресс”[32]
Можно успокоить Буша — никакой информации Ельцин от него не получал. О настроениях в армии, которая терзалась “разоблачениями Собчака” по тбилисским событиям (“тбилисский синдром”) и других “демократов”, мы знали лучше, чем все западное разведывательное сообщество. Никаких новых “линий связи” нам в “Белом доме” никто не оборудовал — в этом не было никакой необходимости. Здание Российского Парламента было оборудовано самыми совершенными видами связи — не хуже, чем в Кремле. И ничего, я думаю, заранее Ельцин не знал. Поскольку был растерян, находился в прострации, когда я увидел его в 7 часов утра, — раньше, чем кто-либо другой.
Август 1991 года
Когда утром рано 19 августа 1991 года я заскочил к нему на дачу, застал его обрюзгшим, растерянным...
Первое, что я посоветовал: немедленно позвоните высшим военным чинам, — узнайте, какова их позиция. Спросил: “Как, по-вашему, кто бы мог поддержать Конституцию?”
Ельцин ответил: “Грачев!”.
“Звоните! Звоните Кравчуку, Назарбаеву. Учтите, нам надо выступить за точное соблюдение Конституции, потребовать возвращения в Кремль Горбачева”.
Ельцин скривился.
“Требуя возвращения Горбачева к исполнению своих обязанностей, мы сможем получить поддержку мирового общественного мнения. Оставьте свои личные предвзятости, если не хотите потерпеть поражение”.
“Да, пожалуй, вы правы”... Через 10 минут Ельцин разговаривал с Грачевым. И “линии связи”, которые якобы наладил специалист из ЦРУ, работали исправно — здесь не нужен был “иностранный специалист”. И контролировались они Крючковым. А мы разговаривали все эти дни по этим “линиям связи” и обрекли на поражение их “хозяина” — Крючкова. И никаких “специалистов из ЦРУ” не надо было иметь, чтобы поднять трубку телефона и назвать город, страну, лицо, с которым Ельцин или я могли бы переговорить. Что мы и делали непрерывно в те дни.
Кстати, тогда, рано утром 19 августа, Ельцин переговорил с Назарбаевым. Очень коротко и сухо. Остался недоволен. А Кравчука не нашли. Днем выяснилось, почему “не нашли”. Он выступил фактически в поддержку ГКЧП. Как потом подтвердил сам Кравчук, его до смерти напугал прибывший в Киев Варенников.
Не случайно я в докладе экстренно собравшемуся Верховному Совету 22 августа подверг резкой критике этих двух лидеров.
Конечно, в тех событиях какая-то информация от ЦРУ к Ельцину поступала. Еще в своей статье, посвященной годовщине августовского переворота, в начале августа 1992 года, я писал, что один из
