смонтирована из частей торпеды «Т-66». И баллоны, и двигатель, и винты, и гидростатический регулятор глубины погружения — всё взято оттуда. Только самый корпус, водяные цистерны да рулевое управление оригинальные.

— Остроумно, хотя ничего нового здесь нет, — сказал майор.— Подобные лодки с водолазами практиковались и раньше. А какую скорость может она развить, по-вашему?

— Двигатель отрегулирован на небольшую скорость: узлов этак на двадцать при надводном ходе, что составит около тридцати пяти — тридцати семи километров в час.

— А радиус действия?

— Большой. Не менее ста пятидесяти километров. После надо перезаряжать баллоны. Здесь, в подземной гавани, имеется мощный компрессор для этой цели. Он может нагнетать воздух до двухсот атмосфер.

— Эта находка, — сказал майор, — может разъяснить нам очень многое. И как пробрались в шлюз шпионы, и как попали сюда Петя и Совков, и каким путем бежал из Белых камней неизвестный.

— Значит, вы полагаете, что он находится здесь, в подземном заводе? — воскликнул я.

— Имею все основания.

— И проплыл такое громадное расстояние под водой?!

— Ну зачем же ему было плыть под водой все девяносто километров? Он прошел их ночью по поверхности часа за три, погружаясь только у пристаней да при встрече с пароходами. Только самый последний этап он прошел целиком под водой, скрывшись от наших наблюдательных постов, и потом, лежа на дне, дожидался рассвета. Я знал о существовании лодки, но никак не предполагал, что она может ходить под водой. Иначе я установил бы дежурство здесь, в этой подземной гавани, или же загородил бы вход сюда сетями. Одно мне непонятно: почему неизвестный бежал именно сюда, зная, что здесь мы до него так или иначе доберемся?

Мы оставили механиков работать над разборкой лодки и пошли в верхнее помещение. Крутая каменная лестница в пятьдесят две ступени, по которой мы с Леночкой спускались в шлюз, теперь была ярко освещена. Броневая плита была повернута и открывала вход в кабинет. Несколько слесарей под руководством офицера с погонами техника-лейтенанта демонтировали ее. Гигантская бронзовая рука истукана с тяжелым молотом лежала на полу; кабанья голова была снята, как футляр, и на ее месте открылся сложный механизм со множеством катушек, рычажков, шестеренок и проводов. Но даже лишенная руки и со вскрытым туловищем кабана фигура германского бога все еще вызывала содрогание.

Впоследствии мне объяснили устройство этого автомата, с которым у меня связано столько страшных воспоминаний.

Сплошная броневая плита из марганцевой стали, толщиной в пятнадцать сантиметров, не поддающаяся даже алмазному сверлу, была совершенно недоступна снаружи. Пришлось долбить камень, чтобы подойти к механизму снизу. Оказалось, что дверь приводилась в действие громадной гирей в три тонны, висевшей на цепях над глубоким колодцем. Гиря эта поворачивала плиту вокруг оси, поставленной на шариковый подпятник, и приводила в движение со страшной силой руку гиганта. Регулирующий механизм помещался внутри кабана. Чтобы открыть дверь, достаточно было, как мы знали, повернуть ухо зверя и нажать на его глаз, который начинал при этом светиться зеленовато-красным светом. Когда выходящий пересекал этот луч, начинало работать фотореле, и дверь захлопывалась. Это мы тоже знали. Но мы не знали, что управление дверями централизовано, что за ними ведется наблюдение, что иметь дело с ними опасно, ибо в любой момент их могут открыть, закрыть или же пустить в действие их смертоносный молот.

Мы прошли через кабинет и коридор в заводской зал. Внизу, у электропечи, стояло несколько человек. Они обернулись, когда мы вошли, и я узнал Леночку, Еременко и Краевского. Четвертый, пожилой человек с седеющей головой и небольшой бородкой, оказался ученым, приехавшим из Москвы. Его фамилия была Сапегин. Несмотря на свой преклонный возраст, он не пожелал дожидаться постройки туннеля и не побоялся пройти в водолазном костюме под водой. Еременко представил нас друг другу.

— Опоздали, Сергей Михайлович, — сказал он, пожимая мне руку. — Мы без вашего ведома похитили Елену Алексеевну, и она уже второй день водит нас по этому подземному лабиринту.

— Мы успели осмотреть все интересное, — добавил Краевский: — и шлюз, и кабинет, и рудник, и самый завод. Побывали в лаборатории и видели то место, где вас, Сергей Михайлович, нашла Елена Алексеевна, и водосборную камеру, через которую вы проникли в прошлый раз.

— Как же вы сумели туда пробраться? — спросил я. — Неужели проползли по свинцовой трубе?

— Нет, конечно. Саперы продолбили пробку в колодце, пролезли по водостоку и, соблюдая все предосторожности, открыли нам дверь, что скрыта за статуей. Так что мы прошли без всякого затруднения.

— Стало быть, вы всё успели рассмотреть? — уточнил Рожков.

— Все, кроме отделения «А».

— Ну, туда так легко не пройти. А между тем там, наверное, и скрыта разгадка всех тайн.

— Почему ты так думаешь?

— Есть основания.

— Например?

— Например, почему броневая плита сама собой закрылась за нашими молодыми друзьями, когда они спускались в шлюз? Есть и другие соображения.

Разговаривая, мы не заметили, как прошли мимо кабинета со спуском в шлюз, мимо конструкторской комнаты, ремонтной мастерской, кладовой и подошли к тупику, оканчивающемуся стальной дверью с таинственной буквой «А».

— Придется-таки повозиться над этой заслонкой, — сказал Краевский.

— Когда вскрывали плиту у шлюза, десять часов подряд долбили и рвали скалу. А здесь потруднее будет.

Он подошел к плите и постучал по ней тростью. И вдруг произошло нечто, чего никто не мог ожидать и предвидеть. Словно в ответ на его стук, плита бесшумно и плавно повернулась и открыла узкий проход. Это случилось так внезапно и неожиданно, так походило на волшебную арабскую сказку, что все мы остолбенели. Я, как очарованный, смотрел через вход на небольшую круглую комнату, совершенно пустую, и на слабо освещенный низенький коридор, сворачивающий влево.

— Осторожно! Все назад! К стене!.. — закричал майор.

Повинуясь его приказанию, мы бросились назад и прижались к стенам. Только тут я понял, какой опасности мы подвергаемся: одной гранаты, одной пулеметной очереди достаточно, чтобы уничтожить всех.

Дверь оставалась открытой, точно приглашала нас войти. Впереди, за повернувшейся плитой, ни звука, ни движения — ничего подозрительного, ничего угрожающего.

— Надо быть крайне осторожным. Здесь возможна ловушка, — сказал майор. — Сережа, позовите скорее слесарей: пусть они укрепят дверь, чтобы она не могла захлопнуться.

Слесари быстро притащили кусок железной балки и положили его на пол между плитой и стеной коридора как распорку. Теперь дверь уже не могла закрыться.

Рожков вынул пистолет и переступил порог. Хрулев пошел за ним, мы с Краевским — за Хрулевым. Остальным майор приказал оставаться на месте. Мы шли гуськом, держась левой, более безопасной стены коридора. Идти пришлось недолго. Почти тотчас же за поворотом коридор кончался обыкновенной деревянной дверью. Она была приоткрыта. Рожков осмотрел ее со всех сторон и осторожно открыл.

— Лейтенант. Хрулев,— приказал он, — оставайтесь здесь, у входа.

Один за другим мы вышли на балкончик, кольцом огибающий довольно большой круглый зал, напоминающий цирк. Это тоже была естественная пещера, некогда промытая водой. Слабый свет немногих лампочек освещал громаднейший агрегат, занимающий всю середину зала с пола до самого верха куполообразного потолка. В полумраке сталью блестели огромные цилиндры, ребра громадной станины, трубы различных диаметров, штоки и коромысла. Сколько я ни всматривался, я не мог понять назначения этой машины.

На балкончик выходило еще три двери. Одна из них была открыта. Рожков направился прямо туда. Мы вошли в обширный кабинет, очень похожий на два других, которые видели раньше. Такой же письменный