Я разомкнула объятия и посмотрела на него.

— Проверь-ка второй боковой карман своей сумки, — произнес он.

Я запустила руку в небольшое углубление и вытащила ключ с прикрепленной к нему черной цепочкой и маленьким пультом управления для открывания и блокировки дверей.

Я вскинула голову, чтобы встретиться с его серьезным взглядом.

Пэтти прикрыла ладонью рот, в немом изумлении.

— Больше никаких мальчишек, берущих тебя в поездки, слышишь меня? — его голос был сиплым. — Теперь ты можешь позаботиться о себе сама. Самое последнее, что тебе нужно, так это чтобы какой-то мальчишка отвлекал тебя, еще больше усложняя ситуацию. Обещай, что будешь держаться подальше от сына Фарзуфа.

Я открыла рот, но слова застряли в пересохшем горле.

Горячий пот бисерными каплями выступил у меня на лбу.

— Я уже пыталась, Джон, — предупредила его Пэтти. — У меня не слишком получилось.

— Ты вообще видела, как он на нее смотрит? — вскинулся отец. Его взгляд был сосредоточен на Пэтти, но пальцем он указывал в мою сторону.

— Да. И я также видела, как ОНА смотрит на него. Если честно, я думаю, что они нуждаются друг в друге.

— Эти двое нуждаются друг в друге, как пуля нуждается в цели. Поверь мне. Я видел, как Нефилимов убивали за то, что они влюблялись и позволяли чувствам влиять на свою работу.

— Что ж… у тебя нет причин для переживаний, потому что мы не влюбленны друг в друга, — протянула я певучим голосом. — Я не нравлюсь ему в этом смысле.

Отец отрывисто выдохнул, вскинув брови:

— Что ж, он, определенно, должен что-то к тебе чувствовать, потому что он не хотел видеть возле тебя того другого мальчишку.

— Есть кто-то еще, в ком ты заинтересовалась? — удивилась Пэтти.

Я стянула все цвета в один узел и надежно поместила их в свое самое глубокое подсознание. Эмоциональный барьер вновь крепко стоял на защите моих интересов.

На долю секунды я позволила себе вспомнить очаровательные ямочки на щеках Копано, прежде чем вытолкнуть прочь и этот образ тоже.

— Я еще не готова об этом говорить, — уклончиво проговорила я.

Мой отец возвел глаза к потолку, прижав гигантскую ладонь ко лбу. В его низком голосе чувствовалась абсолютная безнадежность:

— Я слишком стар для всего этого.

Когда неделей позднее начались школьные занятия, я знала, что все будет плохо.

Джей предупредил меня, что по округе все лето гуляло много слухов и домыслов относительно того, что именно произошло между мной и Скоттом на злополучной вечеринке.

Я ожидала — все будут шептаться за моей спиной.

Не очень-то. Многие не стеснялись высказываться мне прямо в лицо. Я чувствовала себя некомфортно, будучи предметом всеобщего внимания.

Все значительно усугублялось тем, что я оставила 14 дюймов своих волос в «Амурных Локонах», осветлилась до платиновой блондинки и сделала коррекцию бровей.

Бобби Дональдсон, подающий школьной бейсбольной команды и исключительный игрок, который ни разу в жизни и словом со мной не обмолвился, подошел ко мне до начала уроков, когда я стояла у шкафчика, окруженный ярко-красной аурой.

— Привет, красавица. Как дела?

— Мм, хорошо?

— Я — Бобби. Ты откуда?

Раздосадованная, я закрыла шкафчик, перекинула бардовую сумку через плечо и убрала упавшую на лицо прядь волос за ухо.

— Я не новенькая. Ты меня знаешь. Анна Уитт?

Он вгляделся в черты моего лица.

— Сегодня жарко, а?

Я усилием воли принудила себя не закатывать глаза, и прошла мимо него. Он кинулся меня догонять.

— Так ты мутила что-то со Скоттом? — он перекрикивал шум голосов учеников, возбужденных первым школьным днем.

— Нет.

Я прибавила шагу, ловко уклоняясь от встречных школьников, но Бобби, не отставая, шел за мной по пятам.

— Потому что это клево, если так. Эй, хочешь сходим куда-нибудь?

Я так резко остановилась, что он налетел на проходившую мимо девушку.

— Это всего лишь я, Бобби. Я все та же странная, чопорная девочка, с которой ты учился в младшей группе и посещал научный кружок последние три года. Та самая, с которой ты никогда не разговаривал. Все, что я сделала — так это сходила на вечеринку и изменила прическу.

— Я слышал, что ты уже не такая скромница.

И, прежде чем я успела дать неубедительный отпор по поводу того, как он ошибался, Бобби, проведя костяшками пальцев по моей щеке, устремился в направлении собственного класса.

Проглотив ком в горле, я с трудом сдерживала слезы, подступавшие к глазам. Я не собиралась плакать из-за Бобби. Не важно, что он думал.

Выдохнув, я направилась на первую пару.

К обеду стало ясно, что я недостаточно серьезно восприняла предупреждение Джея.

Сплетни переходили все мыслимые пределы. Я могла игнорировать взгляды и шепот, но притворяться, что люди не подкарауливают меня по углам для допроса, я точно не могла.

Что случилось с тобой и Скоттом? Он говорит, ты сочиняешь по поводу наркотиков. Ты и правда встречалась с каким-то парнем из группы? У меня вечеринка в эти выходные… не хочешь прийти?

Каждому из них я сказала, что не хочу об этом говорить.

Одно из моих занятий совпало с расписанием Скотта. Как обычно, испанский. Он занял парту на противоположном конце класса и ни разу не посмотрел в мою сторону.

Даже Вероника избегала меня, может быть, слишком смущенная нашей нетрезвой дружбой на вечеринке.

Эти двое были единственными в школе, кого не интересовал разговор со мной.

Я думала, что все прошлые годы я была необщительной, но за последние несколько недель этого года, я превратилась в настоящую отшельницу.

Я ходила по школе, потупив взгляд, и после занятий шла прямо домой.

Никакого футбола.

Никаких посиделок у Джея.

И, определенно, никаких вечеринок или клубов.

Но несмотря на все мои усилия казаться незамечено, все взгляды неизменно устремлялись в моем направлении.

Только одному человеку было под силу встряхнуть меня.

Лена была застенчивой усердной девушкой, которая не старалась произвести впечатление на других — то самое качество, которое я очень ценила.

Обычно, она держалась отстраненно от других, и лицо ее пряталось под завесой блестящих черных